Правосудие в Миранже - [2]

In furore justisimae irae… Он вспомнил, что пел этот псалом еще ребенком, когда прислуживал во время мессы.

2

Под протяжный скрип разбухших от дождя колес карета остановилась перед постоялым двором «Золотой лев». Второй этаж здания темной массой нависал над входом, по обе стороны которого тускло светились два окна с запотевшими стеклами. Массивная дверь недвусмысленно указывала на то, что всякому жулью и бродягам путь сюда был заказан.

Он переступил порог, держа в одной руке шляпу, в другой — дорожную сумку. От мокрого суконного плаща исходил запах прелого сена, с коротких штанин капала вода, и на полу сразу образовались небольшие лужицы. Один за другим люди из охраны кортежа внесли в зал тяжелые сундуки с багажом. Со всех сторон на него устремились взгляды посетителей таверны. И только теперь он понял, что голоден как волк.

— Ваша светлость, какая честь…

Поморщившись, он поднял руку. Женщина удивленно замолчала: ей казалось, что такой прием должен был понравиться гостю. Разгладив на коленях передник, она заговорила снова, на этот раз ни к кому конкретно не обращаясь:

— Его светлость был в дороге три дня!..

Ее угодливый тон не обманул завсегдатаев, не скрывавших своего враждебного отношения к новоприбывшему.

— Я покажу вам комнату. Лучше и тише ее не найти. Вы сможете… — Свои слова она сопровождала округлыми взмахами руки, будто помешивала в котле прокисший суп. Ее жестикуляция вызвала у приезжего легкий приступ тошноты. Такая же фальшь сквозила и во взгляде хозяйки постоялого двора, мельком брошенном на судью.

Подгоняемые бранью запыхавшегося трактирщика в комнату протиснулись двое юношей, сгибавшихся под тяжестью сундуков нового постояльца. Паренек, что был помоложе, уставился на приезжего, раскрыв беззубый рот.

— А ну, брысь отсюда! — рявкнул хозяин.

— Вы уж не обессудьте, он у нас дурачок! — вздохнула его супруга, оборачиваясь к судье. Затем она подошла к кровати и размашистыми ударами взбила подушку и перину.

Усталость давала себя знать, и у него уже слипались глаза.

— Может быть, господин судья желает, чтобы ужин принесли в его комнату? — спросил трактирщик, лучась осознанием собственной важности.

Судья утвердительно кивнул.

— Для вас я сделаю общий счет…

— Вы будете ежевечерне представлять мне подробный отчет о моих расходах.

Это были его первые слова с того момента, как он переступил порог «Золотого Льва». Супруги обеспокоено переглянулись. Женщина заговорила первой:

— Сейчас в нашем суде рассматриваются очень интересные дела, ваша светлость! Они имеют отношение ко всем нашим несчастьям!..

Судья повернулся к окну.

— Я же предупреждал: никакого жилья напротив.

— Ах… Это дом одной вдовы. Она женщина тихая. Вот увидите…

Пренебрежительная интонация, прозвучавшая в голосе хозяйки, красноречиво выдавала ее антипатию к гостю. Тот стоял, уткнувшись в окно, пока она суетливо переставляла с места на место пару стульев.

— Вы приехали из-за бородатой ведьмы?

Он обвел взглядом комнату.

— Похоже, слухи о ней дошли аж до Майянса! — глаза женщины блестели, но она не выходила за рамки приличий. — У нас ее зовут волосатой или хрипатой.

Судья нахмурился.

— Да, хрипатой… Из-за ее голоса!

Оставшись один, он раскрыл свои сундуки, достал из них шерстяную одежду, книги в отсыревших кожаных переплетах и несколько документов, которые разложил на столе. На свободном месте он аккуратно разместил пузырьки с красками, кисточки и небольшой мольберт, к которому прикрепил рисунок. Листы с изображением различных растений хранились в деревянных ларцах и за время путешествия не пострадали. Нужно будет сказать, чтобы никто не прикасался к его вещам.

Он рассеянно рассматривал выполненные углем эскизы и оттиски гравюр. Его взгляд остановился на наброске клевера, но думал он совсем о другом. Зло всегда будет привлекать человека, ибо он отмечен печатью первородного греха. Кто из судей осмелится поверить в то, что способен вырвать жертву из лап дьявола? Жаспар Данвер в задумчивости опустил голову. Поставленная перед ним задача требовала поистине титанических усилий. Доносившиеся снизу голоса причудливо смешивались с посвистом ветра за окном; дым из печных труб, тепло и запахи постоялого двора уносились в темное ненастное небо и бесследно растворялись в ночи… Ему хотелось быть титаном…

Кто-то протопал по лестнице. За дверью послышалась возня, словно скреблась кошка или собака, если только ему не почудилось.

Мальчишка со щербатым ртом поставил на край стола поднос с ужином, но уходить не торопился. Он сказал, что его зовут Коломбан и что он очень любит разговаривать с приезжими. Рисунки, на его взгляд, просто чудесные. Склонив голову, он внимательно наблюдал за судьей, который откупорил графин с вином, запечатанный оловянной пробкой, поднес его к носу и, нюхнув содержимое, заявил, что вино дрянное. Мальчишка расхохотался.

Внизу трактирщица встретила его руганью и ударами метлы, слышными даже на втором этаже. Вскоре с лестницы донеслось громкое пыхтение, возвестившее постояльцу о приближении хозяйки.

Держа перед собой темную бутылку, женщина метала в своего юного помощника громы и молнии. Разве могла хозяину прийти в голову мысль подать его светлости прокисшее вино?! Это для других клиентов. По всему видно, что его светлость понимает толк в вине, льстиво добавила она и хмыкнула, почти не шевельнув губами, отчего стала похожа на каменную горгулью.