Правосудие любой ценой - [14]

Лелюкова вздрогнула и посмотрела на мужа. Тот взгляд отвел.

– И тебя ловят. Ты уж поверь – Рита ваша любимая тебя бы и сдала. Так? Так, – сказал Браток удовлетворенным тоном. – И что получается?

– А что получается? – спросил Лелюков.

– А получается, что муж Риты остается в вашем общем бизнесе один. Типа – без конкурентов.

– Сука! – в один голос произнесли Лелюковы.

Все, изложенное прапорщиком, было настолько логичным и понятным, что верилось в это сразу.

– Я ее… – сказал Лелюков.

– А вот это уже фиг, – остановил его Браток. – Эта ваша разборка закончится туточки. И если мы узнаем, что с кем-то из всех вас что-то приключится – ой я вам не завидую, ребята. Понятно?

Лелюковы кивнули.

– Тады – свободны, – сказал Браток и указал на дверь.

Лелюковы встали с кресел.

– Я вам так скажу, – Браток удовлетворенно откинулся в кресле. – Трахайте вы кого хотите, хоть бобика, только калечить друг друга не нужно. И, это, запомните, начнете снова фигней заниматься – вас застучат. В смысле – заложут. Как этот раз.

Лелюковы молча вышли из кабинета.

– Ребенка себе заведите! – крикнул им вдогонку Браток. – А то беситесь с жиру.

Дверь кабинета закрылась.

Браток встал с кресла, и вошел в боковую комнату.

– Все слышала, Рита? – спросил Браток.

Рита ответила нечленораздельным стоном. Трудно было ожидать, что она сможет что-либо внятно сказать с заклеенным ртом.

Браток отстегнул ее от кресла и рывком содрал со рта лейкопластырь.

– Все поняла? – спросил Браток.

Рита выразилась несколько длинно и эмоционально. Из ее выступления следовало, если убрать матерные выражения, что все она поняла и, хоть оценивает действия Братка и других ментов очень низко, но все поняла и будет вести себя в рамках правил капиталистического общежития.

– Рожу вытри, – посоветовал Браток, когда Рита закончила свое выступление. – Вся помада размазалась.

Последовала новая тирада, которую Браток не перебивал. Только когда уже возле двери Рита замолчала, Браток быстро сказал:

– И тебе всего наилучшего.

Хлопнула дверь.

Браток облегченно вздохнул и полез в ящик стола. Он даже достал початую бутылку водки и стакан, но вовремя вспомнил, что если Гринчук еще больше задержится, то придется докладывать лично Владимиру Родионычу. А тот не любит выпивки на работе.

– Твою мать, – сказал Браток.

* * *

– Твою мать, – сказал в этот же момент Владимир Родионыч.

Ни к чьей родительнице конкретно, а, тем более, к матери Полковника, это энергичное замечание не относилось. И произнесено он было вполголоса и с оглядкой на дверь кабинета. Владимир Родионыч был человеком интеллигентным и спокойным. И старался поэтому, в слух не выражаться. И слух Инги, своего секретаря, не травмировать.

Полковник несдержанность Владимиры Родионыча комментировать не стал. Полковник вообще избегал каких-либо комментариев деятельности Владимира Родионыча. И вовсе не потому, что боялся вызвать его неодобрение. Полковник предпочитал не травмировать самолюбие начальства по пустякам.

– Но это же полный бред! – сказал Владимир Родионыч. – мы же с вами понимаем, что Гринчук не мог иметь к этому никакого отношения.

– Мы – понимаем, – подтвердил Полковник, – а вот они…

– А кого интересует их мнение? – возмутился Владимир Родионыч. – Достаточно того, что я внятно изложил им нашу позицию.

– Похоже, что наша позиция произвела на них не слишком сильное впечатление, – сказал Полковник. – Или они решили, что имеют веские аргументы.

– В том, что это Гринчук организовал убийство этого, как его…

– Атамана, – подсказал Полковник.

– Да, Атамана. Я не могу себе представить, чтобы Гринчук мог ввязаться в такое дело. И, кроме того… – Владимир Родионыч смущенно кашлянул.

– Что, кроме того?

– И, кроме того, если бы Юрий Иванович решил убрать этого…

– Атамана.

– Да, Атамана, то он сделал бы это гораздо изящнее.

– Согласен, – сказал Полковник. – Но это, опять-таки, наше с вами мнение. А другие могут иметь мнение свое. Ведь могут?

– Могут, – не смог не признать Владимир Родионыч, – но не должны. В этом вопросе – не должны. У Гринчука полно работы, а он должен сидеть и давать объяснения.

Владимир Родионыч задохнулся от негодования. Нажал кнопку на селекторе:

– Инга, что там министр?

– Буквально секунду назад от него позвонили и сообщили, что он лично беседовал с нашими местными чинами. Если в течение часа подполковника Гринчука не оставят в покое, то мне нужно будет позвонить в приемную министра.

– Спасибо, Инга. Если можно – мне чаю. А Полковнику… – Владимир Родионыч посмотрел на Полковника.

– Как обычно, – сказал тот.

– И Полковнику – как обычно, – сказал Владимир Родионыч.

Полковник немного демонстративно посмотрел на часы и поерзал, устраиваясь в кресле. В обычное время звонка министра хватало для того, чтобы навести порядок, но в обычное время хватало и звонка Владимира Родионыча.

Получалось, что время сейчас – необычное. И получалось, что сюрпризы еще могли продолжаться.

– Мистика какая-то, – пробормотал, немного помолчав, Владимир Родионыч. – Что за муха укусила генерала? Он даже разговаривать со мной не стал. Ответил, что будет разбираться лично. Лично. А у нас тут… Если я не ошибаюсь, сегодня Гринчук должен был подвести итог в этой неприятной истории с Лелюковыми.