Право на вседозволенность - [7]

— Папа, когда тебя не станет, вряд ли он будет служить мне…

Король задумчиво прикусил губу — этот вопрос его самого волновал уже давно и серьезно. То, чем он держал при себе старого инкатора, пачкало и его собственное имя, и потому должно было умереть вместе с ним. А убивать его было нельзя — слишком много жизненно-важных для страны нитей он держал в руках. Оберон не сомневался, что Карминский унесет в могилу все те тайны, что делали его незаменимым. Поэтому он нашел альтернативный вариант выхода из этой ситуации.

— Прорицательница пообещала мне примерно сорок семь лет жизни. Если она не ошиблась, то к этому времени у тебя будет собственный молодой советник, который ничем не уступит Жнецу, а может и превзойдет его! — сказал он.

Энтони охнул и в смятении посмотрел на отца.

— Ты сейчас имеешь в виду Юлиану?

— Да сынок. Я долго думал на кого мне оставить тебя после смерти. Выбор был очень непростым, ведь этот человек должен быть умным, решительным, умелым организатором, и самое главное — беззаветно преданным тебе. Не менее важно, чтобы и тебе было комфортно и спокойно с ним, чтобы ты мог довериться ему, как самому себе. А кто еще в нашем королевстве подпадает под это описание, кроме нашей малютки герцогини?

— Папа, ты, верно, шутишь?! — изумился Энтони. — Посмотри на этих мастодонтов Карминского, Хиггинса и Витовского, и на Юлиану! Сравнивать ее с ними — все равно, что сравнивать лилию с бульдозерами! В ней же нет ни расчетливости, ни коварства, ни жестокости!

— Я же не говорю, что она уже безупречна! — пожал плечами Оберон. — Карминскому придется попотеть, прививая ей эти качества, но он справится, я уверен!

— Почему именно Карминскому? Почему не Витовскому или Хиггинсу?

— Витовский — редкий профи, но потенциальный труп. Он неизлечимо болен, и вряд ли доживет до ее выпуска. В этом случае Эдмунду придется отпустить девочку в свободное плавание куда раньше запланированного. Хиггинс — самый слабый из их троицы. А вот чтобы противостоять Карминскому, нужно знать его самого, его образ мышления и его приемы досконально. А такая сообразительная девочка как Юлиана, за семь лет изучит его, как свои пять пальцев. Он обучит ее всем своим хитростям и премудростям, к которым она добавит свои, и к тому моменту, как я уйду в лучший мир, на страже твоих интересов станет усовершенствованная и более энергичная копия Жнеца. — Король сделал нетерпеливый жест, словно отмахиваясь от возможной неискренности сына: — Только не говори мне, что ты не хочешь править вместе с ней, в жизни не поверю!

— Не скажу, — признал Тони. — Она была бы идеальным соправителем для меня. Но все равно ты не имеешь права принуждать ее к тому, чтобы она приносила себя в жертву нашей семье! Это подло!

Оберон, кряхтя, встал с софы и подошел к графину с водой. Вытащив из кармана горчичного пиджака пачку капсул, он вылущил сразу две и шумно их проглотил, зная, как вид лекарств пугает его ребенка.

— Принимая решение отправить Юлиану в академию, я думал не только о твоем благе, но и о ней! — намеренно глубоко дыша, сказал он. Я хотел дать ей блестящее образование, сделать ее сильной, независимой женщиной, которая после учебы сама стала бы хозяйкой своей судьбы.

Подумай сам, как ей сейчас живется? Кроме тебя, у нее совсем нет друзей, а родной отец не хочет ее забирать домой даже на каникулы! Я могу его понять: у него новая семья и страшненькая падчерица, которой неуютно в обществе утонченной сводной сестры. Да и денег у него на всех не хватит — он же давно прогулял свое состояние! Куда лучше держать дочку взаперти в дешевой школе, а потом повыгоднее выдать ее замуж.

— Сейчас не средневековье, и отец не сможет принудить ее к браку!

— Принудить — нет. Потому что и принуждать-то нечем! Он даже наследства ее не может лишить, потому что давно прокутил его. А вот надавить на жалость может. Юлиана так давно мечтает об отцовской любви, что в лепешку разобьется, чтобы получить его одобрение!

— Я не допущу этого! — проскрипел зубами принц.

Оберон с усмешкой посмотрел на него.

— И что ты предложишь ей взамен? Руку и сердце?

Тони сильно покраснел и потупился. В своих грезах он часто видел Юлиану своей королевой, но насколько осуществимы эти мечты, он не знал.

— Может быть… Если она согласится, конечно!

— А если нет? У нее ведь могут быть свои планы не только на образование, но и на личную жизнь, сынок! Ты сам прекрасно знаешь, что она видит в тебе только младшего брата! Заметь, младшего — тебе ведь только тринадцать! А девушки в ее возрасте интересуются не сверстниками, а мужчинами постарше! Да и чувства она испытывает к тебе исключительно братские!

— Я знаю, — пробурчал принц.

— Допустим, она не захочет брать тебя в мужья. Как ты видишь ее жизнь тогда? — продолжил неприятную для него тему Оберон, опуская тот факт, что он сам скорей трупом ляжет, чем допустит этот брак. — У нее нет дома. Нет средств к существованию. У нее нет вообще ничего, кроме головы.

— Мы заберем ее жить к себе! Разве мы обеднеем, если Юлиана поселится у нас? — с вызовом спросил Энтони.

— Нет, конечно, не обеднеем! — качнул головой давно готовый к такому предложению своего отпрыска король. — И я был бы очень рад, если бы она жила с нами! Но ты должен понимать, что все будут считать ее нашей содержанкой! Во дворце и так давно ходят слухи, что она любовница одного из нас, а то и обоих сразу! Ты подумал о ее репутации? Вряд ли ей будет приятно слышать себе вслед глумливое хихиканье! И чем сильнее мы будем опровергать эти слухи, тем большую силу они приобретут! Ведь людям нужна не правда — им нужна сенсация! А что может быть грязнее и пикантней, чем молоденькая шлюшка, одновременно ублажающая короля и наследника, которую принц для отвода глаз зовет своей сестрой, а его отец — воспитанницей?