Правители Зла: Полезные знания о руководящих органах - [50]

Ослабив Англию и стимулировав распространение враждебной, раскольнической риторики в Америке, Бьют ушел из общественной жизни очень непопулярным человеком. Но наставник короля еще не закончил. Из тени Бьют выбрал нового премьер-министра Джорджа Гренвилла. Гренвилл сделал вид, что отказывается принять должность, если только король не пообещает никогда больше не нанимать Бьютта и не будет обращаться к нему за советом. Король пообещал. Пообещав совершить полную перестройку Британской империи, Гренвилл продолжил (тайно совещаясь с Бьютом и получая денежные гранты от Друзей Короля) создавать ситуации, которые ускорили раскол между Британией и колониями.

Гренвилл увеличил пошлины на колониальный импорт, оправдывая тем, что колонии должны вносить справедливую долю в возросшие расходы по управлению империей, значительно расширенной Парижским договором. Более высокие пошлины усиливали контрабандную деятельность, что в свою очередь увеличивало нагрузку на Адмиралтейство. Американцы ощущали надвигающуюся тиранию.

Новый закон Гренвилла о сахаре и патоке вводил губительные пошлины на основные иностранные продукты, необходимые для производства рома. Этот закон сократил импорт сахара и патоки из французской, испанской и голландской Вест-Индии, что, в свою очередь, значительно сократило поставки мяса, рыбы, муки, лошадей и древесины, которые колонии могли экспортировать на острова. Это вызвало спад колониального производства. Большие суммы, которые колонисты задолжали британским кредиторам за мебель, одежду, изделия из железа, керамику, ювелирные изделия и многие другие предметы, остались неоплаченными. Торговцы жаловались, что парламент режет курицу, несущую золотые яйца. Странный ответ парламента состоял в том, чтобы запретить колониям выпускать бумажную валюту, чтобы восполнить нехватку золота и серебра. Джордж Гренвилл, однако, предложил разгневанным колонистам изложить свои соображения о том, как бы они хотели, чтобы их облагали налогами. Когда колонисты отказались ответить, парламент в марте 1765 года принял, без дебатов и возражений, еще более возмутительную меру.

Закон о гербах требовал покупки и прикрепления марок ко всем колониальным документам, договорам аренды, купчим, брошюрам, газетам, объявлениям, закладным, завещаниям и контрактам. Если пошлины на сахар и патоку можно считать частью регулирования торговли империи, то Гербовый акт был налогом, взимаемым органом, находящимся за тысячи миль, с единственной целью получения дохода. Это коснулось всех классов колонистов. Никогда прежде парламент не осмеливался вводить такой налог. В то время как пошлина на иностранную патоку или меры по борьбе с контрабандой ощущались только крупными торговцами в Нью-Йорке, Бостоне, Филадельфии или Чарльстоне, закон о гербах затронул широкие слои. Это добавляло цену марки к счету юриста за каждого колониста, продавшего лошадь, составившего завещание или заложившего дом. Цена каждой газеты была увеличена на заявленную стоимость марки, прикрепленной к ней.

В Массачусетсе "Британнус Американ", один из более чем двадцати псевдонимов Сэма Адамса, заявил, что это абсурд, когда парламент Англии облагает налогом американцев, как если бы Американская ассамблея облажила налогом англичан. В Вирджинии Патрик Генри выкрикивал свой лозунг: "Нет налогообложению без представительства!" Из Лондонской кофейни в Филадельфии Чарльз Томсон возглавлял тайный клуб рабочих, учителей, торговцев и профессионалов, выступающих за производство и продажу местных товаров, укрепленных межколониальным соглашением не импортировать товары из Великобритании.

За месяц до того, как появились первые марки, Сэм Адамс агитировал Массачусетс провести "Конгресс закона о марках", который собрался в Нью-Йорке в октябре. Конгресс составил декларацию прав и жалоб, протестуя против того, что этот акт угрожает "свободе колоний". Ко времени прибытия марок из Англии в ноябре колонисты вынудили большинство распространителей марок уйти в отставку. Купцы Бостона, Нью-Йорка и Филадельфии согласились не импортировать английские товары, что привело к падению торговли с Великобританией примерно на 25% процентов в течение года. В своем обращении к Палате общин Бенджамин Франклин сделал свое знаменитое предупреждение о том, что если в колонии будут направлены войска для обеспечения выполнения этого закона, они "не найдут там революции, но вполне могут ее создать".

Пост премьер-министра от Гренвилла внезапно переш к Уильяму Питту и лорду Рокингему, которые отменили закон о марке в марте. Колонии радовались и клялись в верности Георгу III. Они едва ли заметили, что Друзья Короля сопроводили отмену Декларативным актом, требующим "полной власти и полномочий связывать колонии и народ Америки, подданных короны Великобритании, во всех случаях, когда бы то ни было".

Что касается возражений Патрика Генри против несправедливого налогообложения, Чарльз Таунсенд, канцлер казначейства, поклялся получить "больше доходов от колоний". Летом 1767 года он вместе с Друзьями Короля издал закон, обязывающий продавать стекло, краски, красный и белый свинец, бумагу и чай, отправленные в Америку. Но эти акты принесли мало дохода. По собственным подсчетам Таунсенда, сделанным незадолго до его преждевременной смерти в возрасте 42 лет, британская казна получила не более 40 тысяч фунтов стерлингов. Реальная, скрытая цель этих актов, по-видимому, состояла не в том, чтобы получить "больше доходов", а в том, чтобы стимулировать мятежные настроения в колониях.