Правители Зла: Полезные знания о руководящих органах - [2]

"Правители зла" - это почти продукт самопомощи. Полезные знания, которые она дает, раскрывают структуру мира такой, какая она есть. Как только мы видим это, наш выбор увеличивается, наши пути расширяются, и наша жизнь улучшается.

Но не ждите легкого ветерка. Некоторые части книги настолько богаты историческими подробностями, что ваш мозг может почувствовать перегрузку. Когда это произойдет, просто переключитесь на более читаемые части или фотографии. Мой клиент не возражает, чтобы его читали небрежно, задом наперед, спереди назад, посередине, по нескольку страниц за раз. Наслаждайтесь свободой передвижения. Если какая-то глава не соответствует сегодняшнему настроению, найдите другую, которая соответствует. Используйте закладку или клапаны суперобложки.

В конечном счете, вы получите все это. И когда ты это сделаешь, я предсказываю, что ты станешь другим человеком. У вас будет новое мировоззрение, сформированное доказательствами, которые никогда не собирались таким образом. Я могу сказать это с уверенностью, потому что "Правители зла" все еще влияют на мою жизнь, начав во мне процесс ответа на многие из до сих пор неразрешимых вопросов нашего времени.

Питер Флеминг, агентство Питера Флеминга.

Ориентация

"Единственная новая вещь в этом мире - это история, которую ты не знаешь." Президент Гарри С. Трумэн.

В день ориентации первокурсников в Южном университете в Сьюани, штат Теннесси, я сел за стол напротив моего преподавателя-советника. Он был профессором ботаники по имени Эдмунд Беркли. Доктор Беркли изучал закладку на моей картонной папке, как будто это был какой-то редкий вид листьев. Внезапно его глаза впились мне в лицо.

"Саусси", - спокойно произнес он: "Хорошее гугенотское имя". Это слово поставило меня в тупик. "Гугенот?"

"Саусси - это французское имя", - поучал он: "Сьюани-протестантский университет. Ваши предки, должно быть, были гугенотами."

Я молча простил отца за то, что он никогда не говорил мне, что наша фамилия французская и что наши предки могли быть кем-то вроде "гугенотов".

"А кто такие гугеноты?" - поинтересовался я.

"Французские протестанты", - объявил мой советник: "Их истребляли по приказу Екатерины Медичи в сговоре с иезуитами."

Выжившие гугеноты были изгнаны. Одни обосновались в Англии, другие - в Пруссии. Некоторые приехали в Америку, как, очевидно, и ваши предки."

Иезуиты. Это было знакомое слово. В Тампе, моем родном городе, была иезуитская средняя школа. Иезуитская школа была очень уважаема академически и атлетически. Я знал о существовании связи между иезуитами и Римско-Католической Церковью, но не более того.

"Кто такие иезуиты?" - спросил я.

"О, иезуиты - члены Общества Иисуса", - ответил он. "Отличные люди. Творческая интеллигенция. Они работают исключительно на папу, присягают ему и только ему. Некоторые называют их личной милицией Папы Римского. Что-то вроде меча без армии. В прошлом они были источником проблем, когда вмешивались в дела правительств, пытаясь подчинить их папскому владычеству, но в этом столетии их хорошо укротили. Они замечательные педагоги."

В тот же вечер я позвонил отцу, и он ответил на предположение доктора Беркли. Да, наши предки были гугенотами. Они прибыл в гавань Саванна во второй половине 18 века, после нескольких поколений шотландцев, который остановились здесь. Французские протестанты были изгнаны из своей любимой страны так же, как евреи были изгнаны из Германии. Нацисты преследовали евреев, иезуиты преследовали нас. Но это было очень давно, сказал отец, и я согласился. Прощение - великая добродетель, и лучше оставить прошлое в прошлом. Поэтому я забыл о гугенотах и иезуитах и погрузился в свою карьеру в колледже, в свое будущее, в свою жизнь.

У меня не было повода вспомнить о моем разговоре с Эдмундом Беркли до тех пор, пока примерно тридцать лет спустя, в августе 1984 года, во время краткой, но красноречивой встречи с помошником прокурора штата по имени Джон Маккун. Мы стояли в нескольких шагах друг от друга в мраморном коридоре перед зданием федерального суда в Чаттануге, ожидая начала утреннего заседания. Я был на скамье подсудимых по обвинению в умышленном непредставлении налоговых деклараций за 1977, 1978 и 1979 годы.

Я не сомневался, что обвинения будут сняты. Закон, который я якобы нарушил, применялся к лицам, обязанным подавать декларации, я к ним не относился. Кроме того, у меня было письмо, подписанное окружным директором Налоговой службы, в котором говорилось, что тщательный поиск файлов не выявил никаких налоговых обязательств на мое имя за эти годы. Люди, не имеющие налоговых обязательств, не обязаны подавать декларации. Почему же я там оказался?

Гулкий голос моего друга-адвоката нарушил мою мысли. "Таппер", - сказал он, подводя меня к Джону Маккуну: "Ты встречался со своим прокурором?"

Он весело представил нас друг другу и поспешил к другим участникам процесса.

Мы с Маккуном пожали руки. "Джон", - спросил я, чувствуя необходимость завязать светскую беседу: "ты из Чаттануги?"

"Нет", - ответил он: "я приехал из Вашингтона."

Что-то внутри подсказывало мне надавить: "Так вы родом из Вашингтона? "