Правило четырех - [63]
Сами по себе эти строчки вряд ли могли послужить достаточным основанием для исключения, но Уилли Карлсон, осененный идеей мщения, дал коленкой под зад одному из старейших вожатых как раз в тот момент, когда тот наклонился, чтобы разжечь костер, а потом объяснил свой проступок моим влиянием. Через несколько часов вся машина бойскаутовского правосудия пришла в движение, и нам приказали собираться с вещами на выход.
Помимо пожизненного исключения из организации, следствием моего поэтического опыта стало то, что я подружился с Уилли Карлсоном, слабость мочевого пузыря которого оказалась его собственной хитроумной выдумкой. Такой парень просто не мог мне не понравиться. Другое следствие выразилось в форме суровой лекции, прочитанной матерью. Объяснение той суровости пришло ко мне лишь по прошествии многих лет, в самом конце пребывания в Принстоне. Мне всегда казалось странным, что особенно взволновали ее не третья и четвертая строчки — что было бы вполне понятно, потому как именно воплощение их в жизнь привело к моему отлучению, — а вторая, свидетельствовавшая, по ее мнению, об опасной мании.
— Почему серебро и золото? — спросила она, усаживая меня на стул в маленькой комнатке книжного магазина, служившей для хранения запасов продукции и старых ящиков.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я. На стене висел календарь из художественного музея Коламбуса, майская страница которого иллюстрировалась картиной Эдварда Хоппера[42], изображавшей одиноко сидящую на кровати женщину. Не знаю почему, но я смотрел на нее во все глаза.
— Почему не зажигательные ракеты? Не костер?
— Потому что они не подходят, — с плохо скрытым раздражением ответил я — ответ ведь напрашивался сам собой. — Из-за рифмы.
— Послушай, Том. — Мать взяла меня за подбородок и заставила посмотреть на себя. При хорошем освещении волосы у нее отливали золотом, как и у женщины на картине Хоппера. — Это противоестественно. Мальчику твоего возраста не следует думать о серебре и золоте.
— Я и не думаю. А в чем дело?
— Дело в том, что каждое желание должно быть направлено на соответствующий объект.
Что-то похожее я уже слышал в воскресной школе.
— То есть? Что это значит?
— Это значит, что порой люди всю жизнь стремятся к тому, что им не нужно. Мир сбивает их с толку, и они направляют любовь на недостижимое. — Она поправила воротник платья. — Чтобы быть счастливым, надо всего лишь любить то, что следует, и в нужных пропорциях. Не деньги. Не книги. Людей. Те, кто не понимает этого, никогда не бывают довольны собой. Я не хочу, что ты впустую растратил свою жизнь.
Почему ей было так важно перенацелить мои страсти, я так и не понял. Лишь покивал с серьезным видом, пообещал, что не буду петь о драгоценных металлах, и почувствовал, что мать смягчилась и успокоилась.
Но драгоценные металлы никогда не были моей проблемой. Только сейчас до меня доходит, что мать вела войну куда более масштабную, пытаясь уберечь сына от кое-чего похуже серебра и злата: она не хотела, чтобы я превратился в отца. Его одержимость «Гипнеротомахией» воспринималась ею как воплощение обращенной к ложному предмету страсти, и она сражалась с ней до самой его смерти. Мать полагала, что любовь к книге есть не что иное, как извращение, искаженное преломление его любви к жене и детям. Исправить это извращение не удавалось ни силой, ни убеждениями, и, вероятно, осознав, что битва за мужа проиграна, она сосредоточила усилия на спасении сына.
Сдержал ли я данное обещание? Боюсь об этом говорить. Глупое упрямство мальчиков есть противоположность ранней мудрости девочек. На протяжении всего моего детства в нашем доме существовала монополия на ошибки, и я был ее Рокфеллером. Я никогда не представлял значения и величины той ошибки, от которой предостерегала мать, и осознал это лишь тогда, когда совершил ее сам. Но к тому времени очередь страдать за нее перешла от моей семьи к Кэти.
Пришел январь, и первая загадка Колонны уступила место второй, а вторая третьей. Пол знал, где их искать, вычислив модель или, если угодно, алгоритм «Гипнеротомахии»: подчиняясь ему, главы увеличивались от пяти до десяти, двадцати, тридцати и даже сорока страниц. Короткие главы шли группами по три-четыре, длинные вклинивались между ними. В графическом представлении это выглядело подобием визуального профиля, который мы с Полом называли пульсом книги. Модель сохранялась на протяжении первой половины «Гипнеротомахии», затем последовательность нарушилась, и следующие главы не превышали уже одиннадцати страниц.
Опираясь на опыт разгадки первой головоломки с Моисеем и рогами, Пол быстро разобрался и в остальном: каждая длинная глава содержала загадку. Ответ на загадку давал ключ к шифру, с помощью которого раскрывалось содержание зашифрованного послания в коротких главах. Вторая часть книги, по его мнению, играла всего лишь роль наполнителя, продолжения повествования, связывая разрозненные истории в подобие целого.
Между нами возникло разделение труда. Пол отыскивал загадки в длинных главах, предоставляя мне их решение. Первая, с которой я столкнулся, звучала так: «Что есть наименьшая гармония великой победы?»
Музеи Ватикана готовят выставку, которая должна стать сенсационной – она посвящена Туринской плащанице и Диатессарону, Пятому Евангелию, считавшемуся утраченным навсегда. Но за неделю до открытия выставки от рук неизвестного убийцы погибает ее куратор, выдающийся ученый, и подозрение падает на его друга и помощника, римско-католического священника. И теперь, чтобы оправдать невиновного человека, необходимо разгадать тайну бесценных христианских реликвий – тайну, уходящую корнями в глубь тысячелетий.Новый мировой бестселлер от автора «Правила четырех»!Впервые на русском!
Индейцы майя верили, что однажды нашему миру придет конец.И нашли способ это доказать!Случайно обнаруженный в руинах древнего города уникальный рукописный текст должен был стать научной сенсацией года, но принес с собой смертельно опасную болезнь, подобной которой человечество еще не знало.Эпидемия распространяется. Число жертв растет.Специалист по редким заболеваниям Габриель Стэнтон и аналитик древнеиндейских текстов Чель Ману понимают: чтобы остановить эпидемию, им необходимо не только расшифровать кодекс, но и нарушить прямой запрет властей и, рискуя жизнью, проникнуть в город, затерянный среди джунглей Гватемалы…
«…На мгновение показывалась, например, отдельно стоящая дымящаяся сосна и тут же пропадала из поля зрения… Изредка встречались островки зелени, по краям окаймленные поблескивающим сквозь дым пламенем… какая-то извилистая лента, чуть более светлая по окраске, тянулась сквозь черное пространство на земле, делая плавные повороты то в одну, то в другую сторону. Я не сразу догадалась, что это лесная река, по берегам которой сгорели только верхушки деревьев, а нижняя часть кроны, расположенная близко к воде, осталась зеленой, только сильно подсохла, словно глубокой осенью.Несколько черных прямоугольников, беспорядочно разбросанных на берегу этой обгоревшей лесной реки, не могли быть не чем иным, как небольшой деревушкой, выгоревшей дотла, сквозь дым можно было различить поблескивающий огонь на догорающих бревнах.Под нами был мертвый лес…».
Как-то сразу не заладился у Ольги Бойковой, главного редактора газеты «Свидетель» отдых на Черном море. Не успела она толком освоиться в гостинице, как там произошло убийство ее владельца – бизнесмена Сочникова. Милиции, прибывшей на место преступления, все предельно ясно: мужчину убила его жена Сабина. И все улики, казалось бы, действительно против нее – Сабину видели возле трупа с окровавленным кинжалом в руке. Да и мотив налицо: почему бы молодой красотке не избавиться от пожилого скуповатого супруга и не стать самой хозяйкой гостиницы, приносящей неплохой доход? Но Ольга Бойкова, насмотревшись на ход расследования, не согласна с официальной версией и уверена, что убийца не Сабина.
Основано на реальных событиях.Текст составлен по записям дневников автора.Подвергнут сюжетной корректировке.Фамилии, имена, названия изменены.В «Корпоративных тайнах» читатель приоткрывает для себя реальные механизмы решения крупным региональным холдингом своих повседневных проблем через субъективное восприятие ситуации главным героем.
Автомобильная авария, на первый взгляд выглядевшая обычным несчастным случаем, превращается в целую цепь запутанных событий и судеб…
Проклятая икона, принадлежавшая, согласно легенде, самому Емельяну Пугачеву.Икона, некогда принадлежавшая предкам Ольги, — но давно утраченная.Теперь след этой потерянной реликвии, похоже, отыскался… И путь к иконе ведет в прошлое Ольги, во времена ее детства, проведенного в тихом южном городе.Однако чем ближе Ольга и ее муж, смелый и умный журналист, подбираются к иконе, тем яснее им становится — вокруг бесценной реликвии по-прежнему льется кровь.Проклятие, довлеющее над «Спасом», перестанет действовать, только когда он вернется к законным владельцам.Но до возвращения еще очень далеко!..
Недаром говорят, что для детективов нет ни будней, ни праздников. Вот и хозяйка престижного ресторана, а по совместительству сыщик-любитель Лариса Котова на этот раз берется за дело в Международный женский день. Она расследует убийство владельца фирмы по продаже недвижимости Николая Голованова, отравленного на своей даче… Лариса отбрасывает одну за другой кандидатуры подозреваемых и тут вдруг понимает, что упустила из вида одно важное обстоятельство — кражу пистолета из кабинета Голованова. А ведь подобные исчезновения, как подсказывает ее опыт сыщика, обычно влекут за собой весьма печальные последствия.
Англия. 1863 год.Загадочная гибель богатого аристократа Генри Айрленда…Несчастный случай? Нет. Убийство.И чтобы расследовать это убийство, надо быть гением сыска… или по крайней мере капитаном полиции Мактурком.Ему единственному удается понять, что смерть Айрленда — лишь одно из звеньев в цепи множества преступлений, краж, похищений и шантажа — цепи, протянувшейся от Шотландского нагорья до Франции.Куда приведет Мактурка следующий поворот расследования?В провинциальную глубинку?В гостиные представителей высшего света?Или на самое дно Лондона?Не важно — ведь опасность подстерегает его на каждом шагу…