Правило четырех - [10]

— Что дальше? — спрашивает Чарли.

— Назад? — предлагает Джил.

Пол утирает пот на лбу.

— Нет. Они уже выставили посты.

— Все основные выходы под наблюдением, — соглашается Чарли.

Я указываю на уходящий на запад туннель.

— Это ведь самый короткий путь на северо-запад, так?

— А что?

— А то. Думаю, мы сможем выбраться возле Роки-Мейти. Это далеко?

Чарли отдает последнюю воду Полу, тот жадно припадает к бутылке.

— Несколько сот ярдов, — говорит он, — может, больше.

— По этому туннелю?

Чарли задумывается, потом кивает.

— Ничего лучшего предложить не могу, — говорит Джил.

Все трое следуют за мной в темноту.

Некоторое время мы шагаем молча. Мой фонарик начинает гаснуть, и Чарли отдает свой, однако продолжает присматривать за Полом, который, похоже, уже не понимает, куда идет. В какой-то момент он останавливается и прислоняется к стене, и Чарли напоминает, что к трубам притрагиваться нельзя. В бутылке плещутся последние капли воды.

— Ребята, — подает голос идущий позади Чарли. — Пол сдает.

— Мне надо сесть, — бормочет Пол.

Джил вдруг поворачивает фонарик, и мы видим впереди металлическую решетку.

— Чтоб ее!

— Что будем делать?

Джил наклоняется к Полу и трясет его за плечо:

— Эй, отсюда есть выход?

Пол указывает на паровую трубу возле решетки и делает непонятный жест рукой.

— Надо пролезть под ней.

Я заглядываю под трубу, подсвечивая себе фонариком. Изоляция внизу истрепалась, но щель все равно слишком узкая, всего несколько дюймов. Кто-то уже пытался здесь протиснуться.

— Нет, — говорит Чарли. — Не получится.

— С той стороны есть задвижка, — сообщает Джил. — Пролезть надо кому-то одному. Пролезть и отодвинуть решетку. — Он снова наклоняется к Полу: — Ты уже пробовал?

Пол кивает.

— У него обезвоживание, — шепчет Чарли. — У кого осталась вода?

Джил протягивает свою бутылку. Воды в ней меньше половины. Пол делает несколько глотков.

— Спасибо. Мне лучше.

— Придется вернуться, — вздыхает Чарли.

— Нет. — Я подхожу к трубе. — Я пролезу.

— Возьми мою куртку, — предлагает Джил. — Для защиты.

Я кладу руку на трубу. Пульсирующий в ней жар ощущается даже через обмотку.

— Обойдусь.

Только опустившись на пол, я понимаю, насколько узка щель. Ложусь на живот и пробую ползти.

— Выдохни, — советует Джил.

Продвигаюсь медленно, дюйм за дюймом, но в самом узком месте теряю точку опоры — под руками только вязкая грязь. Ни туда и ни сюда.

— Вот гадство! — рычит Чарли и падает на колени рядом со мной. — Том, — говорит он, — отталкивайся от меня.

Я чувствую, как он упирается руками в мои подошвы, и отталкиваюсь от его ладоней. Бетон царапает грудь; в какой-то момент бедро касается оголенной трубы, и я инстинктивно дергаюсь. Боль раскаленным копьем пронизывает ногу.

— У тебя все в порядке? — спрашивает Чарли, когда я наконец вылезаю из-под трубы с другой стороны.

— Поверни задвижку по часовой стрелке.

Я так и делаю. Путь свободен. Джил отодвигает решетку. За ним, поддерживая Пола, проходит Чарли.

— Уверен? — спрашивает Чарли, когда мы снова устремляемся в темноту.

Я киваю. Еще несколько шагов. На стене грубо намалеванная краской буква «Р». Мы приближаемся к Рокфеллеровскому колледжу. На первом курсе я встречался с девушкой по имени Лана Макнайт, которая жила здесь в общежитии. В ту зиму мы часто сидели у камина в ее комнате, разговаривая о том, что кажется сейчас таким далеким: Мэри Шелли, готика… Как и мой отец, мать Ланы преподавала в Огайо. Когда мы слишком долго засиживались у огня, груди у Ланы становились похожими на баклажаны, а уши приобретали цвет розовых лепестков.

Постепенно до нас начина ют доноситься голоса. Много голосов.

— Что там происходит? — спрашивает Джил, приближаясь к источнику шума.

Крышка люка как раз у него над плечом.

— Вот он, наш выход.

Я закашливаюсь.

Джил непонимающе смотрит на меня.

Голоса звучат отчетливо. Буйные, веселые голоса. Это студенты, а не прокторы. Сколько их там? Десятки?

Наконец Чарли улыбается:

— Олимпиада Голых.

Теперь доходит и до Джила.

— Верно. Мы как раз под ними.

— Люк находится точно посередине двора, — напоминаю я, прислоняясь к стене, чтобы хоть немного отдышаться. — Надо лишь откинуть крышку, смешаться с толпой и исчезнуть.

За спиной слышится хриплый голос Пола:

— Точнее, надо лишь раздеться, смешаться с толпой и исчезнуть.

На мгновение наступает тишина. Первым начинает снимать рубашку Чарли.

— Выпустите меня отсюда, — давясь от смеха, говорит он.

Я стягиваю джинсы. Пол и Джил следуют нашему примеру. Одежду запихиваем в один из рюкзаков, который разве что не трещит по швам.

— Поднимешь? — спрашивает меня Чарли, кладя руку на мой рюкзак.

Я пожимаю плечами.

— Там ведь и прокторы будут.

Но у Джила сомнений уже нет, и он начинает подниматься по ступенькам.

— Три сотни голых второкурсников, Том. Идеальная ситуация. Если попадешься, то иного ты и не заслуживаешь.

С этими словами он откидывает крышку люка, и в туннель врывается порыв холодного ветра. На Пола свежий воздух действует, как живая вода.

— Итак, парни, — кричит Джил, высовывая голову, — тащим мясо на прилавок.

Первое впечатление: вдруг стало светло. Двор буквально залит светом фонарей. Мощные лучи дополнительно установленных прожекторов скользят по занесенной снегом земле. В небе мелькают яркие светлячки фотовспышек.