Правила склонения личных местоимений - [12]
— Я просто спать хочу, и в такие моменты опыт совершенно не воспринимаю.
Она не просекает фишку и продолжает попытки наставить меня на путь истинный.
— Ром, я все понимаю, конечно, но дело ведь не только в английском, правда? Ты же не только на моих уроках такой?
Понятно, нелегкая роль посла доброй воли выпала на хрупкие плечи Анны Олеговны. Пробиться к сердцу закрытого подростка Ромы Веригина — вот боевое задание, которое получила наша учительница по английскому. Не знаю, рада она этому или нет, но таковы побочные эффекты статуса «любимого учителя». Мне смешно от того, как Анна Олеговна уверена в себе. И еще мне смешно называть ее Анна Олеговна. Да потому что Юля, например, почти ей ровесница. А Юля же практически моя старшая сестра.
— Попытка не удалась. — отвечаю. — Но попытка засчитана.
— О чем ты, Рома? Какая попытка?
— Попытка найти ко мне подход.
— Господи! Веригин! — Анна смеется и изо всех сил старается, чтобы смех ее звучал непринужденно, но видно же, что она ни черта не поняла. — Ты все шутишь!
— Да не шучу я. — отвечаю. — Просто подхода нет. Можете так и передать на педсовете, что все подходы блокированы.
— Ты издеваешься? — уже немного раздраженно произносит англичанка.
— Нет, Анна Олеговна. Просто у вас ничего не выйдет.
— Что не выйдет?
— Ну, затея вся эта ваша, подружиться со мной — гиблое дело.
Повисает минутная пауза. Ну что они, в самом деле, взялись вдруг вокруг меня какие-то полигоны доверия выстраивать! Уж на тройки-то я стабильно учусь, а большего мне не надо! А еще как начинают эту пластинку с ЕГЭ и институтами, так хоть вешайся! И ведь нельзя им сказать правду, нельзя сказать, что не собираюсь я ни в какой институт, что на фиг не сдалось мне ваше высшее образование — мне бы со школой поскорее разобраться.
— Ну, я пойду уже? — прерываю я затянувшееся молчание и встаю со стула.
Анна Олеговна только головой кивает.
8
Я на кухне завариваю кофе, а Ксюшке надо бы сделать какао. Каникулы. Мы теперь можем спать хоть до обеда — я сказал в детском саду, что вся наша дружная большая семья едет к бабушке в Саратов. Надо будет только Ксюшке хоть что-нибудь про этот Саратов рассказать, хоть фотографии показать, чтобы на вопросы отвечала со знанием дела.
Пока в чайнике закипает вода, в кухню входит моя старшая сестра Катя. Ей девятнадцать. Она считает себя очень умной и поэтому сразу после школы поступила в университет и уехала подальше от всех нас. Просто сбежала от своей прекрасной любящей семьи и оставила нас с Ксюшкой одних. Теперь вот, спустя полтора года, Катя решила нас навестить — как мило с ее стороны!
Уже третий день каникул, и третий день Катя живет у нас.
— Блин! Что за хрень! — возмущается она, потому что вляпалась рукой в соус, который мы с Ксюшкой вчера размазали по разделочному столу. — Что у вас тут за бардак кругом!
— Так убери! — отвечаю, повышая голос.
Просто я не могу по-другому разговаривать со своей старшей сестрой. Просто я вообще с ней с трудом могу разговаривать, поэтому предпочитаю большую часть времени молчать. Но не всегда это удается. Вот как сейчас.
— Ты что, нормально разговаривать не можешь? — спрашивает сестра.
— Кать, — отвечаю, — я, вообще, не хочу с тобой разговаривать!
— Почему? — теперь она спрашивает очень жалобно, почти обижено.
Конечно, ее же не было почти полтора года! Все же должны были безумно соскучиться. Мы должны были ей на шею кинуться и с цветами на вокзале встретить. Может, еще и с оркестром? Ксюшка-то маленькая, она, вроде как, нормально с Катей общается, но от меня не надо ждать подобного проявления семейных привязанностей.
— Потому что ты свалила! — отвечаю на ее повисший в кухонном пространстве вопрос. — Ты свалила и бросила нас тут одних!
— Мне надо было учиться, — как будто оправдывается сестра. — Я поступила в университет. Это что, плохо?
— Это прекрасно! — говорю, размешивая ложкой какао. — Это просто здорово! А у нас в городе же вузов нет ни одного!
— Господи! Ром, ты так меня ненавидишь?
— Да.
— Почему?
Она какая-то совсем непонятливая. Как ее с такими причинно-следственными связями в институт на бюджетное отделение взяли!
— Потому что ты свалила! — повторяю.
Я, вообще, терпеть не могу что-то повторять дважды, но с моей старшей сестрой это, кажется, неизбежно.
— А ты бы не свалил, если бы представилась возможность? — Катя, кажется, предпринимает попытку перейти в наступление, но это она зря.
— Я не свалил, как видишь! — отвечаю. — Или ты думаешь, у меня возможностей не было? Возможностей у нас тут масса. Поезда ходят, самолеты летают. Бери билет и вали на все четыре стороны. Но я не свалил!
— И теперь строишь из себя моралиста и мученика? Типа весь такой правильный, так тебе здесь тяжело…
— Заткнись, Кать! — обрываю грубо.
— Да нет уж, Ром, давай поговорим! — не унимается сестра. — Давай уж, скажи все, что ты обо мне думаешь!
— Я никого из себя не строю и ничего о тебе не думаю. Ты приехала на каникулы — наслаждайся! Только меня не трогай!
— Ты думаешь, тебе тут тяжело, а всем остальным легко, да? — продолжает Катя. Нет, ее точно теперь не унять, так что надо смириться. — Как будто я там как сыр в масле катаюсь! Я тоже, между прочим, работаю. У меня тоже, знаешь ли, куча проблем! Жизнь везде не сахар!
Главные герои этой книги — подростки. Они проходят через серьезные испытания в жизни, через страх, боль, чувство вины и предательство. Они рассуждают о настоящей смелости, о необходимости вписываться в общество, о поиске себя. Их миры сталкиваются, как планеты, случайно сошедшие с орбит. И в результате этого «большого взрыва» случаются удивительные открытия.
Юре было двенадцать, когда после смерти мамы неожиданно объявился его отец и забрал мальчика к себе. С первого дня знакомства Андрей изо всех сил старается быть хорошим родителем, и у него неплохо получается, но открытым остается вопрос: где он пропадал все это время и почему Юра с мамой не видели от него никакой помощи. Не все ответы однозначны и просты, но для всех рано или поздно приходит время. Есть что-то, что отец должен будет постараться объяснить, а сын — понять.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Герой романа «Искусство воскрешения» (2010) — Доминго Сарате Вега, более известный как Христос из Эльки, — «народный святой», проповедник и мистик, один из самых загадочных чилийцев XX века. Провидение приводит его на захудалый прииск Вошка, где обитает легендарная благочестивая блудница Магалена Меркадо. Гротескная и нежная история их отношений, протекающая в сюрреалистичных пейзажах пампы, подобна, по словам критика, первому чуду Христа — «превращению селитры чилийской пустыни в чистое золото слова». Эрнан Ривера Летельер (род.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.