Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - [22]
— Если бы ты не буянил, а вел себя как джентльмен, с тобой играли бы подольше, — выговаривала я ему.
Заслышав нотку жалости в моем голосе, он тут же принимался ластиться, неуклюже тыкаясь головой. Почему они не любят меня, мамуля? Но мой призыв вести себя как подобает джентльмену так и не был услышан.
Зато надо отдать должное Скарлетт. На правах старшей или, вернее, Большой Сестры[9], всеведущей и всемогущей, она оказала на Гомера неожиданно благотворное влияние. Так развивались его природные наклонности к лазанью и прыжкам до возможных пределов, лишь бы не отстать от нее. Если Скарлетт что есть духу взлетала на почти двухметровую кошачью башню, то Гомеру оставалось только карабкаться туда же, чтобы ее не упустить. Если Скарлетт могла запрыгнуть на тумбочку или стол, то почему бы и Гомеру не проделать то же самое. Пусть не одним прыжком, а лазаньем, но свои вершины он стал покорять одну за другой.
Во многом Гомер напоминал обычного младшего брата, который вечно увязывается за теми, кому и без него хорошо. Им хочется играть друг с другом. Малыш для них — в лучшем случае досадное недоразумение. Эдакий «хвостик», что тянется следом, как бы ты ни пытался от него отвязаться.
Но вот для «хвостика» тянуться за старшими отнюдь не означает «приставать». Он-то хочет «делать, как они» то, чему сам не научился бы еще долго-предолго.
Неудивительно, что, когда меня не было дома, Гомер стремился держаться поближе к Скарлетт. Если задремать, свернувшись калачиком, со мною рядом по какой-то причине не удавалось, альтернативой оказывалась опять-таки Скарлетт. Видимо, для себя он определил, что главной (после меня, разумеется) была именно она, даже несмотря на свой несносный характер, а может, и благодаря ему. Так что в те минуты, когда на него не нападал охотничий азарт во что бы то ни стало закогтить Скарлетт, он, как это ни удивительно, выказывал ей полное почтение.
«В чем безопасность? В количестве, не так ли?» — казалось, размышлял он про себя, устраиваясь клубочком где-нибудь подле Скарлетт. Непременно клубочком, ведь при ней он никогда не позволял себе ни вытягиваться в струнку, ни спать на боку, ни просто лежать кверху лапками. Хотя дистанция всегда была достаточной. Так можно было, с одной стороны, чувствовать себя под ее защитой, а с другой — проявлять известное уважение.
Скарлетт обыкновенно открывала один глаз, как бы оценивая эту дистанцию. Затем удовлетворенно откидывалась назад и погружалась в дрему. «Знай свое место, парень», — говорил ее взгляд.
Глава 6. Не переживай. Будь счастлив. Вернее, с точностью до наоборот
Глупый! Не знал он того, что ее уж склонить не удастся:Вечные боги не так-то легко изменяют решенья!ГОМЕР. Одиссея
Все началось с полиэтиленового пакета. Я имею в виду треволнения, что лишают покоя.
Как это бывает у новоиспеченных мам, я вскоре почувствовала, что у меня развивается не только боковое, но даже заднее зрение. И это уже не говоря о том, что у меня отросла дополнительная пара ушей и пробудилось какое-то первобытное чутье. Я интуитивно понимала, где Гомер сейчас, чем занимается и для чего я могу ему понадобиться.
Это стало очевидно вдвойне с тех пор, как с Гомера сняли ошейник и он устроил охоту на Скарлетт и Вашти. Довольно быстро он освоил все их обжитое пространство, а также их повадки и проделки. Следом котенок приступил к освоению новых просторов, попутно изобретая собственные проказы. Не углядев за ним какую-нибудь минуту, в следующую я обнаруживала его в самых невообразимых местах. То он на одних передних лапках болтался на средней полке книжного шкафа (как он при этом туда попал, оставалось загадкой). То вклинивался во всякую дребедень в тумбочке под раковиной и застревал. А ведь для этого нужно было для начала открыть дверцу этой самой тумбочки. Последним его увлечением стало верхолазанье по гардинам в гостиной. Он держался одними когтями — вроде тех последователей Человека-паука, которых хлебом не корми — дай забраться где-нибудь сбоку на верхотуру офисного здания. Ну, вы о таких слышали, или читали, или видели их в новостях. «Гомер!» — звенел у меня в ушах собственный истошный крик. Цепляясь одним-единственным коготком за гардину, в почти двух метрах от пола, Гомер болтался буквально на одной ниточке. На мой крик он перекладывал все свои двести граммов веса с одной лапы на обе, а затем и на все четыре. И тут же, запустив все коготки в гардину, резво карабкался вверх, за пределы моей досягаемости. «Мам, а мам, — как будто хотел он мне сказать, — и это всё не глядя!»
В те редкие минуты, когда меня одолевает философское настроение, я иногда задумываюсь: с каким же неисчерпаемым вдохновением Гомер покоряет всё новые и новые вершины. Его нимало не заботит, как высоко он заберется на этот раз. У него нет даже самого отдаленного представления о том, как он будет спускаться назад, на твердую поверхность. Если есть у бесстрашия свои вершины, то я и представить не могу, каких вершин он уже достиг.
Понятно, что от его восхождений у меня самой шла кругом голова и то и дело захватывало дух, а душа уходила в пятки.
Когда Гвен впервые прижала к себе пушистый черный комочек, которому никогда не суждено открыть глазки, она поняла: это не жалость, а настоящая любовь! И ради нее многим предстоит пожертвовать: очень скоро из-за выходок Гомера девушке и всем ее кошкам придется искать крышу над головой… Удастся ли слепому Гомеру выжить, когда 11 сентября в двух шагах от их нового дома рухнут башни-близнецы?
Зеленоглазая пушистая Пруденс — все, что осталось у Лауры от матери… Семейная жизнь не ладится, и мамина питомица становится для девушки воплощением любви и надежды. А когда с ней случается беда, Лаура и ее муж бросают все, чтобы спасти кошку… и спасают свою любовь. Так маленький пушистый клубочек помогает людям растопить лед в своих сердцах.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Эта книга — фундаментальное иллюстрированное исследование о происхождении и роли драконов в мировой культуре, охватывающее тысячелетия человеческой истории и множество стран и культур: от Античности до книг Толкина и Джорджа Мартина.
«Книгой мертвых» в Древнем Египте называли свиток с религиозными текстами, который помещали в гробницу, чтобы умерший мог достигнуть благодатных Полей Иалу. Эта книга содержит перевод самого известного образца «Книги мертвых» — легендарного папируса Ани.
Обновленное и дополненное издание мирового бестселлера «Психология убеждения», где раскрываются приемы, помогающие эффективно общаться и этично выстраивать отношения с окружающими. Почему наши просьбы и призывы нередко остаются неуслышанными? Есть ли способ пробиться сквозь стену непонимания? Конечно. На помощь приходит наука. Авторы книги предлагают 60 научно подтвержденных психологических методик, которые помогут и в деловом, и в личном общении. Вы узнаете: – как влиять на людей, – как не попадаться на уловки и манипуляции, – почему ваши сообщения игнорируют и как это исправить, – как обратить на пользу даже свои ошибки и недостатки, – как вариант «ничего не делать» усиливает ваше влияние, – как простой вопрос обеспечит поддержку вам и вашим идеям. От авторов Вместо того чтобы полагаться на поп-психологию или неоднозначный личный опыт, мы обсудим психологическую основу успешных стратегий социального влияния, используя строго научные доказательства.
Долгожданное продолжении серии «Мифы от и до», посвященное славянской мифологии. Древние славяне, в отличие от греков, египтян, кельтов и многих других народов, не оставили после себя мифологического эпоса. В результате мы не так уж много доподлинно знаем об их мифологии, и пробелы в знаниях стремительно заполняются домыслами и заблуждениями. Автор этой книги Александра Баркова рассказывает, что нам в действительности известно о славянском язычестве, развеивает популярные мифы и показывает, насколько интересными и удивительными были представления наших предков об окружающем мире, жизни и смерти. Книга содержит около 100 иллюстраций.