Правила счастья кота Гомера. Трогательные приключения слепого кота и его хозяйки - [21]
Однако оценить их размер Гомер не мог. Более того, не исключено, что он и вовсе не имел понятия о сравнительных величинах. По своему возрасту — всего шесть недель — он и ходил-то пока вперевалочку. Но в глубинах подсознания видел себя одним из племени Больших Котов — то ли пантерой, то ли горным барсом. Впрочем, каким бы великим охотником он себя ни воображал, его охотничьи потуги вряд ли производили должное впечатление на окружающих. Взять ту же Вашти. Считая ее добычей, он всегда мог запросто запрыгнуть к ней на спину. Вашти долгие часы приходилось повиноваться прихотям Скарлетт, так что она вполне усвоила философию стоического непротивления неизбежному злу. Как бы котенок ни трепал ее за холку, издали он выглядел как маленький черный булыжник на хребте белой горы. Гомер пытался принудить ее либо к сопротивлению, либо к писку о пощаде, но Вашти терпеливо сносила его возню. Лишь иногда она бросала на меня безропотный взгляд: и где же гуманное обращение с животными?!
Скарлетт, напротив, не давала себя в обиду, и Гомер получал настоящий отпор. Для него она стала кем-то вроде Моби Дика, Белого Кита, его личной извечной Немезидой. В какой-то сказке наградой главному герою в конце долгого пути по радуге-дуге был горшок с золотом. Гомер, похоже, был готов преодолеть не меньший путь, если бы наградой на том конце радуги стала безоговорочная капитуляция Скарлетт.
Если желания и воли ему было не занимать, то выбранная тактика никак не отвечала стратегической цели. Заложенное инстинктом умение Гомера бесшумно подкрадываться к добыче вплоть до последнего решительного броска сводилось на нет обстоятельством, о котором он даже не подозревал. Подобраться к намеченной жертве сзади у него никак не получалось. Так что с ее стороны все его ухищрения выглядели как попытки подобраться к ней с полковым оркестром в авангарде.
Наблюдение за тем, как Гомер предпринимал очередную попытку налета на Скарлетт, можно было сравнить с просмотром уже известной тебе театральной драмы. Угадать, когда он приступит к охоте, не составляло большого труда. Сигналом к тому был внезапный наклон головы, когда на другом конце комнаты он улавливал легкий шорох, выдававший присутствие Скарлетт. Котенок припадал к земле и на несколько шажков пододвигался в ее сторону. Затем замирал на месте. Потом снова полуползком делал три-четыре шага вперед и вновь замирал. Еще несколько шажков, еще остановка. Так он потихонечку подбирался к Скарлетт по всем правилам кошачьего охотничьего искусства, совершая только одну оплошность: к противнику он подступал в лоб.
Можно было почти физически услышать, как Скарлетт испускает громкий вздох, закатывая глаза: как, опять?! Выражение, неизбежно появлявшееся на ее мордочке, можно было описать двумя словами — недоуменное презрение. Она как будто воочию наблюдала только что открытый новый биологический подвид идиота. Кошка брала паузу, поджидая, пока он подползет на расстояние броска и выгнет спинку в предвкушении близкого мига торжества. И с выражением брезгливости, граничившей со скукой, вытягивала вперед лапу и отвешивала несколько быстрых тумаков. Со всей болезненной очевидностью Скарлетт давала понять, что обманный маневр Гомера не более чем самообман. Котенок принимал потерянный вид: «Да что ж такое, опять не получилось!» А Скарлетт, сохраняя невозмутимое достоинство, удалялась в другую комнату, красноречиво покачивая хвостом: «Ну сколько можно — без конца одно и то же!»
В результате Гомер отчаялся захватить Скарлетт, подползая к ней по-пластунски. Он решил подловить ее на лету. Как-то в полдень я наблюдала такую сцену: мимо мелькнула размытая серая тень, за которой, насколько позволяли маленькие лапки, изо всех сил топотал Гомер. При виде того, как двухсотграммовый котенок преследует взрослую пятикилограммовую кошку, трудно было удержаться от смеха. Вот я и не удержалась. Одним махом Скарлетт взлетела на кухонную стойку. С безопасной высоты она с комфортом глядела, как Гомер рыскает вдоль препятствия, пытаясь определить его размеры. Надо же ему было добраться до внезапно улизнувшей добычи!
Достать ее Гомеру так и не удалось. Хотя, надо признать, он был к этому близок, причем не раз. Время от времени я натыкалась на взъерошенную Скарлетт, которая гневно мостилась на спинке дивана или кофейном столике. В нескольких футах от нее на корточках восседал Гомер с клоком серой шерсти в зубах.
— Уж не гонялся ли ты, Гомер, за бедной Скарлетт?! — вопрошала я его сурово.
Невинно потупившись, Гомер оборачивался в мою сторону и, не подозревая, что улика налицо, изображал недоумение: «Скарлетт? Сдается мне, давненько она сюда не заходила».
Бедной, конечно, была не столько Скарлетт, сколько сам Гомер. У него и в мыслях не было причинить кому-то вред. Он был котенком и хотел играть. Он был слеп и хотел, чтобы те, кто с ним играет, не исчезали в никуда. Почему этого не понимали ни Скарлетт, ни Вашти? Сколько раз я находила Гомера в одиночестве, когда ему оставалось только мотать головой. Он отчаянно пытался уловить хоть малейший отзвук присутствия кошек. И если его окружало глухое молчание, он издавал безответное жалобное «мяу». Так заблудший путник кричит свое «ау» среди пустоши.
Когда Гвен впервые прижала к себе пушистый черный комочек, которому никогда не суждено открыть глазки, она поняла: это не жалость, а настоящая любовь! И ради нее многим предстоит пожертвовать: очень скоро из-за выходок Гомера девушке и всем ее кошкам придется искать крышу над головой… Удастся ли слепому Гомеру выжить, когда 11 сентября в двух шагах от их нового дома рухнут башни-близнецы?
Зеленоглазая пушистая Пруденс — все, что осталось у Лауры от матери… Семейная жизнь не ладится, и мамина питомица становится для девушки воплощением любви и надежды. А когда с ней случается беда, Лаура и ее муж бросают все, чтобы спасти кошку… и спасают свою любовь. Так маленький пушистый клубочек помогает людям растопить лед в своих сердцах.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.
Эта книга — фундаментальное иллюстрированное исследование о происхождении и роли драконов в мировой культуре, охватывающее тысячелетия человеческой истории и множество стран и культур: от Античности до книг Толкина и Джорджа Мартина.
«Книгой мертвых» в Древнем Египте называли свиток с религиозными текстами, который помещали в гробницу, чтобы умерший мог достигнуть благодатных Полей Иалу. Эта книга содержит перевод самого известного образца «Книги мертвых» — легендарного папируса Ани.
Обновленное и дополненное издание мирового бестселлера «Психология убеждения», где раскрываются приемы, помогающие эффективно общаться и этично выстраивать отношения с окружающими. Почему наши просьбы и призывы нередко остаются неуслышанными? Есть ли способ пробиться сквозь стену непонимания? Конечно. На помощь приходит наука. Авторы книги предлагают 60 научно подтвержденных психологических методик, которые помогут и в деловом, и в личном общении. Вы узнаете: – как влиять на людей, – как не попадаться на уловки и манипуляции, – почему ваши сообщения игнорируют и как это исправить, – как обратить на пользу даже свои ошибки и недостатки, – как вариант «ничего не делать» усиливает ваше влияние, – как простой вопрос обеспечит поддержку вам и вашим идеям. От авторов Вместо того чтобы полагаться на поп-психологию или неоднозначный личный опыт, мы обсудим психологическую основу успешных стратегий социального влияния, используя строго научные доказательства.
Долгожданное продолжении серии «Мифы от и до», посвященное славянской мифологии. Древние славяне, в отличие от греков, египтян, кельтов и многих других народов, не оставили после себя мифологического эпоса. В результате мы не так уж много доподлинно знаем об их мифологии, и пробелы в знаниях стремительно заполняются домыслами и заблуждениями. Автор этой книги Александра Баркова рассказывает, что нам в действительности известно о славянском язычестве, развеивает популярные мифы и показывает, насколько интересными и удивительными были представления наших предков об окружающем мире, жизни и смерти. Книга содержит около 100 иллюстраций.