Правила мудрого Гаврюши - [5]
Учти, Риччи: люди не знают, что мы не видим предметы и машины, которые очень быстро движутся. Для нас это – одно пятно, а для них – много разных машин, в которых они мчатся по велению часов. Я боюсь и подумать, как ты, Риччи, повёл бы нашу стаю за добычей или хотя бы на прогулку. Ты же всех направил бы под колёса!
Пока я говорил, глаза Риччи округлялись всё больше. Потом он их сильно зажмурил и снова открыл, давая мне понять, что я могу продолжать.
– И это ещё не всё, – внушал я ему. – Ты замечал, сколько у людей разных вещей?! У каждого человека их тысячи.
Вот нам, например, для прогулки нужен только ошейник и поводок, так? А теперь представь, сколько всего нужно маме! Она надевает на себя много слоёв одежды и красит лицо из баночек так долго, что можно было бы уже трижды погулять! И у неё с собой всегда есть сумка, в которой лежат всякие вещи для человека и для собаки.
Однажды, когда эта сумка оказалась на полу, я заглянул в неё и стал доставать оттуда разные предметы. Я надеялся разобраться с ними и всё пересчитать, но у меня ничего не получилось. Там были и ручка, и блокнот, и ключи, и деньги, и зубочистки, и лекарства, и телефон, и помада, и салфетки, и наше лакомство, и наша поилка! Я не всё перечислил, потому что до дна я так и не добрался – мама прервала моё интереснейшее развлечение. Так вот, если бы ты, Риччи, попробовал взять с собой на прогулку всё для себя и людей, то твой молодой и сильный хребет сломался бы уже по дороге к лифту.
А ты видел, как Аня собирается в поездку?! Меня завораживает это зрелище! Казалось бы, она не вожак стаи, и у неё должно быть поменьше вещей.
Не тут-то было! Она собирается с утра до ночи, без конца закидывая что-нибудь в чемодан! А в комнате вещей не уменьшается. Вот их сколько у людей! И вот как трудно людям живётся.
Короче говоря, жить в человекостае и отвечать за неё не по силам ни одной собаке. Слишком много вещей и кодов. Так что пусть двулапые отвечают и за себя, и за нас. Так-то оно вернее будет. А наша задача – жить на их попечении, служить им, слушаться, радоваться и радовать их!
Так я убеждал Риччи не брать на себя роль лидера всей стаи. Но как объяснить ему, зачем людям столько вещей, почему люди всегда торопятся и отчего не хотят жить проще, как это делаем мы, собаки?
Этого я и сам не понимаю, хотя целую собачью жизнь наблюдаю за двулапыми. Наверное, по-другому они не могут. Пятнадцать лет моей жизни прошло, а они всё так же бегут, так же суетятся. Вещей в доме становится всё больше, а времени у людей – всё меньше и меньше.
Чем дольше я говорил, тем мрачнее становился Риччи. Видно, я не успокоил его, а ещё больше озадачил. Его брови изогнулись в две обглоданные рёберные косточки. Хороший переводчик для людей – эти Риччкины брови! Глядя на них, всегда можно понять, что он чувствует. Не зря в щенячьем возрасте его звали Бровкиным.
Казалось, только теперь Риччи понял, как тяжело маме. С тех пор, как он обнаружил мамино слабосилие, он стал грызть угол в прихожей, чтобы прогрызть дыру, через которую можно будет помчаться на защиту нашей ослабевшей хозяйки. Когда она была дома, он неотступно за ней следовал, а когда она выходила за дверь – то есть из-под его контроля, – нервничал и не мог найти себе места. Волновался, как бы с ней чего не вышло. А теперь что? Что теперь делать?! – читалось в Риччкиных бровях.
– Не волнуйся, – успокоил я. – Так бывает у всех людей. Поверь моему большому собачьему опыту. На какое-то время они становятся слабыми и неуверенными, лечатся, пьют таблетки, а потом вспоминают, что надо просто расслабиться, и снова становятся сильными.
Вдруг Риччи озарился. Он поднял голову, встал на все четыре лапы, открыл пасть, высунул язык и начал шумно дышать, как будто только что пробежался.
– Я придумал, – воскликнул он. – Давай поможем маме!
– Тише, тише! Не лай мне прямо в ухо! – Я даже отвернулся от него, так больно ударил по моим стареньким ушам громкий звук. – Как поможем?
– Ну, очень просто. Что происходит, когда люди гладят собак?
– К чему ты клонишь? – не понял я.
– Ты же сам говорил: когда люди гладят собак, они успокаиваются, начинают улыбаться, перестают смотреть на часы и становятся лучистыми, как будто увидели миску с едой. И ничего им в тот момент не важно, никакие коды и кнопки, так?
– Так.
– Ты говорил, им нужно расслабляться, чтобы восстанавливать силы. Значит, нам втроём – тебе, мне и Винни – надо заставить маму расслабиться. Мы будем ложиться под её руки каждый вечер и станем для неё тройной таблеткой для расслабления!
В Риччиных рассуждениях не было ничего нового, но мысль мне понравилась.
– Найду Винни и расскажу ему про наш план, – радостно сказал Риччи, убегая на поиски своего подопечного.
Неугомонный Риччи! Мама, конечно, будет рада такому обилию нашей заботы о ней. Получится так, как она говорила: «э-нер-ге-ти-чес-ки»! Да ещё в тройном объёме. Только ей, наверное, нелегко будет всех троих чесать и гладить одновременно. Ну да ладно. Главное, что Риччи больше не думает о том, как стать вожаком нашей человекостаи. Пусть остаётся главным среди нас, собак.
