Правила эксплуатации ведьмы - [19]

маленькие нелюди накрепко привязали его лапу за веревочку к особо отважной ученице. В

итоге птица, перекусив веревку, наматывала круги по кабинету, заставляя вспоминать песни

о крылатых вестниках смерти, а затем улетела восвояси, каркнув на прощание и обронив

одну из стеклянных фигурок.

Вечером я собиралась отправиться к ведьмаку. До зубного скрежета хотелось попросить его

«починить отломанную ступеньку». Что делать дальше —пока не решила. То ли закопать

негодяя в неухоженном садике за домом, то ли скинуть с крыши. В любом случае, добро

как-то забылось при мысли о том, что, возможно, из-за этого парня погибло пять человек.

Но, к сожалению, я не знала, где обитал ведьмак, а князь, к которому можно было обратиться

за помощью, куда-то уехал.

Ладно, успеем. Жизнь длинная.

Пункт девятый. Не пытайтесь подкупить ведьму

«Вы можете быть приветливы, открыты и добры.

А возненавидят вас за кривые зубы».

Народная мудрость.

Случаются в неблагодарной чародейской практике маленькие радости. Например,

запихивание сопротивляющегося варрена в погреб, дабы он не попался стучащемуся в дверь

гостю, приносит небывалое удовольствие. Слабо различимая ругань, потому как варрен

слетел со ступенек и, судя по всему, приземлился в горку ощипанных курей, поднимает

настроение. День наполнился новыми оттенками.

Когда последний страдалец был выпровожен восвояси, я опять отправилась к князю. У

массивных арочных дверей никого не отыскалось. Странно, стражники денно и нощно

сторожат покой княжеской особы. Да, и они не без грешка — по очереди упиваются в

харчевнях. Но с поста не уходят. А нынче — ни одного.

Терем опустел. Обычно гомонящий, теперь он налился неестественным безмолвием. Исчезли

слуги, не суетилась привечающая гостей Ельна. Я, оглядываясь подобно воришке,

прошмыгнула к величественной лестнице. Провела ногтями по перилам, меж которыми

извивались вырезанные в дереве змеи да ящерицы. Всегда засматривалась на них, но боялась

показаться дурехой, тыкающей в орнамент.

Покои Всемила находились в правом крыле второго этажа, и я там была единожды, мельком

и исключительно из-за неумолимого любопытства. Приличным барышням, как известно, не

подобает видеть опочивальню малознакомых мужчин.

Я почти прошла наверх, но слух различил шепотки, доносящиеся из каморки дружины. Так

стража прохлаждается? Ай-ай-ай, как нехорошо. Я просунула нос в щелочку между створкой

и стеной. Здоровое любопытство никому не повредит.

Писклявый голосок трусливо вопрошал:

— Нет, но вдруг?! А если нас обвинят?

— Ты подливал ему в пойло яд? — резонно заметил второй голос. — Ты для них кто? Блоха

на шкуре государственных интрижек, тьфу.

— Но жалко ж… Кто будет… ну… управлять тута всем? — пролепетал первый.

— А смысл жалеть? Он тебе чего хорошего сделал? — грубым басом вклинился третий

стражник. — Родители посадили на хлебосольное местечко, так он выгнал всех. И что ж, кому-то лучше стало? Зад он просиживал, вот что!

— Но помрет жешь…

— Не бери слишком многое на себя, — напирал второй дружинник. — Помрет — не помрет.

Дело богов, не наше.

Третий товарищ согласно промычал. Писклявый стражник никак не унимался.

— Нельзя так…

— Как? Князей, что ль, не знаешь? Нового посадят. Такого же!

— Но Всемил… — Первый дружинник вздохнул.

— Да заладил ты! — Раздался глухой удар кулака о, предположительно, столешницу. —

Всемил, Всемил! Он тебе кто, брат родной? Нашел, кого жалеть. Мы тут перебиваемся с

хлеба на соль, детей последними крохами кормим. А этот, видал, каких рыб жрет?! Если

жалостливый такой, то вали отсюда. Нет — не спорь. Все наши в городе против, значит, а

один ты нюни пускаешь!

У меня непроизвольно приоткрылся рот. Неравнодушие к чужим тайнам точно доведет до

могилы. Что складывалось из рваных обрывков беседы? Намечается переворот? Нет, не

может быть! Ерунда.

Но ни одного дружинника, кроме рассуждающих о жалости, не было видно, в поместье

царила тишина. Близилась ночь. Коленки задрожали и подломились, будто хрупкие веточки.

По ступеням я взбиралась целую вечность. Ворвавшись к князю, я застала того за чтением

книги. Всемил попытался возмутиться, но я предостерегающе приложила палец к губам.

Князь поднялся из-за стола, отложив увесистый том в золотистой обложке. Одет он был в

длинный халат с вышитым на синеватой ткани гербом княжества. По всей видимости, готовился ко сну и не подозревал о жутких рассуждениях собственных стражников.

— Что с тобой? — прошептал Всемил.

— Там… Там…

— Там? — переспросил он. Непонимание сменилось подозрением. — Ты пьяна?

— Тебя хотят того… — Слова спутались. Вместо долгих объяснений я провела

оттопыренным большим пальцем по горлу, изображая, как перерезают глотку.

Всемил потуже завязал пояс на халате. Словно я собиралась его обесчестить. Пугающие

знаки он воспринял не в мою пользу.

Я нащупала ключ в замочной скважине и трижды провернула его. Чтоб никто не вломился в

княжеские покои.

— Лада, объяснись, — насторожился Всемил, не перестающий следить за моими метаниями.

Из сбитой речи он удивительным образом вынес основную суть. Синева в глазах помутнела.

— Не может быть, — князь свел брови на переносице.

— Я так слышала.

— Тебе могло показаться.