Правила движения [сетевая публикация] - [7]

Но тут не суд перекидывал, а какой-то наглухо отбитый коллектор. Мало того, что без согласия и без информирования, так ещё двойным методом. То есть вину не просто перекинули с матери Риты на Риту. Перекинули вину перед банком, у которого взяли деньги, на вину перед машиной, которую не оплатили полностью.

И навлекли гнев автобога.

Завздыхал Серёга, глядит на Риту с сочувствием. А я на часы гляжу. Не нравится мне всё это. Устал я за день, завтра на работу. И если начистоту, то я к Ритиному делу вообще никакого касательства не имею. Случайно рядом оказался. Могу, конечно, Серёгу обвинить, что меня втянул, но не буду. Сам по глупости геройствовать полез.

Покосился я на Серёгу.

И вижу: заблестели у него глаза. Тем светлым блеском, какой я в них замечал и прежде — в решающие минуты.

Что-то затеял клирик.

— Вы идите спать, Рита, — говорит он. — Третий час ночи. Мы с Колей разберёмся. Завтра на улицу не выходите, старшего в сад не ведите, а зайдите ко мне сюда, можно с ребёнком.

Рита, конечно, послушалась.

Я дождался, пока Рита наблагодарится, добрых снов нам нажелает и к себе уйдёт. Квартира её, как выяснилось, в этом же подъезде, восемью этажами выше… Потом говорю:

— Ну ты нахал, Серёга. Ладно. Ты хоть знаешь этой Риты фамилию и отчество?

— Зачем фамилию? — удивляется тот.

— Без полного имени перекидывание провести нельзя. По-хорошему вообще её паспорт нужен. Слушай, пока она не легла, сходи-ка ты к ней за паспортом.

Тут мы с Серёгой повздорили.

По мне, чего рассуждать? Перекидываем вину ещё раз, и пусть самосвал за сукой-коллектором гоняется. Для надёжности парой спецзаклинаний припечатаем напоследок, чтобы та вина никуда больше не переместилась.

Что не так?

Не вижу я здесь жестокости. Готов спорить на деньги, что тот коллектор — человек небезобидный, нетрусливый и в магии разбирается. Иначе бы не занимался такой работой. Должники тоже опасные бывают. Что отсюда следует? Что обряды примирения с автобогом коллектор проведёт сам. На этом всё и закончится.

Деньги, конечно, сперва придётся отдать. Ну, пускай агентство внутри себя взаимозачёт проведёт, или как оно у них называется. А Рите не придётся ни платить, ни с обрядами париться. Чем плохо?

Серёга надулся как рыба-шарик, запыхтел даже.

— Коля! — говорит. — Я глубоко не согласен с тем, что вы сделали с мальчиками Кузнецовыми. Но я не могу спорить с тем, что вы — Тёмные, они — Тёмные, и Петр Алексеевич был Тёмным… Это ваши внутренние дела и вы лучше понимаете, какие пути выбирать. Но Рита — Светлая! Она из семьи Светлых, и муж с детьми у неё такие же. Не вмешивайтесь! Мы всё делаем по закону! Завтра пойдём к участковому и заявление напишем.

— Дурья твоя башка! — отвечаю. — Напишете вы заявление. Допустим, у вас его даже примут. И дело дойдёт до суда, а суд решит в вашу пользу. Но ты хоть представляешь, сколько до этого времени пройдёт?! Месяцы! И что, всё это время Рита должна прятаться?

— Нет.

— А если гневный посланник за тобой погонится? Один раз уже погнался. Забыл, что ли?

— Не погонится. Я очень благодарен вам, Коля, что вы вмешались, и очень сожалею, что так вышло, но он больше не погонится.

— И почему же ты так в этом уверен?

Серёга дух переводит. Сам побледнел, но глаза только ярче стали. Или мне мерещится? Темно в кухне, лампочка слабая, одна, не хватает её, и становится видно, как от клирика отражается свет — светлей и теплей, чем тот, что на него падает…

— Сегодня, — серьёзно говорит клирик, — Рита сильно испугалась и плохо себя чувствовала. Сегодня у неё бы ничего не получилось. Она поспит и успокоится. Завтра мы с ней выйдем и встретим гневного посланника. Важно, чтобы они лицом к лицу встретились. Он увидит, кто она есть. И отразится в ней, как в зеркале, а потом уйдёт.

— Чего?!

Слушаю и чувствую, как у меня мозги закипают. Смотрю на Серёгу, глазами хлопаю и всё в толк взять не могу, что за дичь он несёт. А с виду уверенный такой, хоть и бледный. Лицо и руки светятся, глаза сверкают, аж жуть берёт. То есть взяла бы, знай я его похуже.

— Серёга, — говорю примирительно, — ты о чём?

А он улыбается вдруг.

— Видите ли, Рита — не волшебница.

Тут я окончательно его перестал понимать.

— А кто?

— Я же говорил, что в дарах разбираюсь, — напоминает Серёга. И снова улыбается, только с грустью. — Я не только школьную программу дополнял. У меня и статей пара есть в журналах. У Риты дар из крайне редких. У него даже устоявшегося названия нет. Эриния или немезида он называется.

— Впервые слышу.

— Мало кто слышал, — кивает клирик. — Дар этот сродни хранителям и берегиням, но более активный. Знаете поговорку, «кто берегиню обидит — раскается»? Здесь то же. Только радикальнее, что ли.

— И что будет? — любопытствую.

— Если всё сложится как надо, а я уверен, что сложится, то не один коллектор — всё агентство в неправосудных своих поступках… раскается. И долго раскаиваться будет. Посланник за справедливым возмездием отправлен. Но Рита — воплощение возмездия. Ей главное — не убегать.

Не поверил я ему сразу. А кто бы поверил? Дар какой-то невероятно редкий. Отражение. Возмездие. Чушь собачья! И, главное, совпадение какое получается, прямо мистическое. Ну не бывает так. Я и говорю: