Правдивый лжец - [2]

На фотографии он был не один. Как обычно! С такой ясностью, будто снимок находился у нее перед глазами, Элин вспомнила высокого брюнета лет тридцати пяти в вечернем костюме под руку с красивой и элегантной женщиной. Естественно, он появляется перед объективом с женщиной, естественно – с красивой, и естественно – всякий раз с другой.

Такие вот ловеласы были самым ненавистным для Элин сортом мужчин. И хуже всего то, что женщины влюбляются в них без ума. За примером далеко ходить не надо – достаточно посмотреть на ее сводную сестру Лорейн.

Нет, Лорейн никогда не встречала Максимилиана Дзапелли, но у нее будто врожденная тяга к мужчинам типа Казановы, в результате чего одна опустошительная связь у девушки неизменно сменяется другой. Столь же опустошительной.

Как ни странно, размышляла Элин, ее мать, сама побывавшая в руках у бабника, не проявляла никакого сочувствия к падчерице. А Сэм Пиллингер просто ничего не мог поделать со своей любимой дочерью, когда она принималась бродить по дому в слезах. Вот и приходилось Элин нянчиться с Лорейн, которая вечно хныкала: «Но я же думала, что он меня любит». Элин успокаивала и утешала Лорейн, пока та не набиралась сил, чтобы очертя голову броситься в новую авантюру. Элин оставалось только наблюдать и ждать. Но что такое ловелас, она-то усвоила! Элин никогда и близко не подойдет к мужчине этого типа. Отец у нее был такой же – бездна очарования и пуст внутри.

Детство вспоминалось Элин как самое страшное время. Она была тихим, впечатлительным ребенком, любила обоих родителей и страдала от их неистовых ссор. А те знали только два состояния: они или обожали друг друга, или ругались и били посуду. Впрочем, нередко мать оставалась в одиночестве и грустила – когда Джек Толбот исчезал на несколько недель. Но он всегда возвращался, и следовали новые ссоры, со слезами и обвинениями. При всей любви к отцу Элин была вынуждена признать, что без него жилось спокойнее.

Ей было двенадцать лет, когда отец исчез в очередной и последний раз. Энн Толбот развелась с мужем, и Элин, ни с кем не делившаяся своей болью, никогда больше отца не видела.

Только значительно позже она узнала о множестве измен, прощенных матерью, о том, что мать десятки раз принимала возвращавшегося отца, который, конечно же, клялся ей в любви. Но переполнилась чаша терпения…

Тогда мать работала на полставки у Пиллингера, на заводе художественной керамики, и они пережили трудное время – мать, подозревавшая, что алименты от ее бывшего мужа никогда не появятся, должна была надеяться только на себя. Они захлебывались в трясине неоплаченных счетов и всячески старались из нее выбраться. Они наделали долгов к тому моменту, когда Энн Толбот удалось перейти на полную ставку у Пиллингера, но казалось, с долгами им не удастся быстро управиться.

Впрочем, потом дела пошли явно лучше. Мать познакомила ее со своим работодателем, вдовцом Сэмом Пиллингером, а вскоре спросила, как бы она посмотрела на то, чтобы этот человек стал ее отчимом.

– Ты хочешь выйти за него? – широко раскрыла глаза пятнадцатилетняя романтичная Элин. – Ты его любишь?

– Любовь у меня уже была – любви больше не хочу, – холодно ответила мать. – Сэм Пиллингер – выгодная партия. Пора уже и о себе позаботиться.

Элин, решившая, что не может винить мать, которую ожесточил первый брак, подавила удивление и сказала только:

– Я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Буду, – твердо заявила Энн.

Месяц спустя Энн вышла за своего работодателя и переехала с Элин в большой и несуразный, старый и очень милый дом, где Сэмюэль Пиллингер жил с пятнадцатилетним сыном, семнадцатилетней дочерью и экономкой, миссис Манслоу.

Новая миссис Пиллингер оставила работу, но не видела причины отказываться от услуг Мадж Манслоу, и вскоре жизнь в усадьбе устроилась наилучшим образом.

Элин понравились сводные брат и сестра – Гай и Лорейн, она также привязалась к миссис Манслоу. Впрочем, большую часть времени Элин проводила с Гаем, спокойным, стеснительным мальчиком. Лорейн гораздо больше интересовало общество противоположного пола, а с пятнадцатилетними малышами ей было скучно.

За год Элин по-настоящему полюбила свою новую семью, открыв, что отчим – добрейший человек и – к огромному облегчению Элин – верен новой жене. Сэмюэль Пиллингер говорил мало и верил в моральные принципы.

Однако выше всякой морали для него была дочь Лорейн, явная его любимица, способная в любой момент обвести отца вокруг пальца. В шестнадцать лет Лорейн решила, что школы с нее достаточно, и бросила учебу. Лорейн также решила, что не нуждается ни в работе, ни в карьере, и, при том что отец был счастлив предоставить дочери щедрое содержание, не стала искать места.

С Элин и Гаем все обстояло иначе. Когда им исполнилось шестнадцать и они задумались о своем будущем, не кто иной, как Сэм Пиллингер, объявил, что им следует выбросить из головы мысли о дальнейшем образовании и делать карьеру в мире художественной керамики.

– Ты хочешь, чтобы мы начинали с мастерских? – спросил тогда Гай.

– Почему бы и нет? – ответил отец. – Настанет день, когда они будут принадлежать тебе и Лорейн. Элин тоже получит часть, – улыбнулся он падчерице. – Вот что я предлагаю: вы должны поработать в каждом из подразделений и…