Правдивая история завоевания Новой Испании - [23]

одежды белой из хлопчатобумажной ткани или из очаровательных пестрых птичьих перьев; наконец, еще массу других ценных вещей, не говоря о съестных припасах, нагроможденных горами. Все это Кортес принял с изяществом и веселой простотой и, со своей стороны, одарил пришедших гранеными стеклянными самоцветами и другими блестящими вещами. Предложил он также, чтобы местным жителям было объявлено: стекаться на обмен с нами, ибо у нас есть много вещиц, которые мы охотно уступим за золото. Тут же он велел принести парадное кресло с инкрустацией и росписью, несколько кусков марказита[170], завернутые в дорогие надушенные платки, нитку граненых стеклянных бриллиантов, кармазинную[171] шапку с золотым медальоном и изображением победы конного Сан Хорхе [(Святого Георгия)] с копьем над драконом. На этом, дескать, кресле пусть Мотекусома примет его, Кортеса, обернув волосы бесценной блестящей нитью. Все это — подарки великого нашего государя. И спрашивается лишь, где и когда можно будет предстать пред самим Мотекусомой.

Тентитль принял подарки и ответил, что Мотекусома, сам великий сеньор, несомненно обрадуется вести о нашем великом короле, а посему он немедленно отправит ему подарки и передаст ему ответ.

Тентитль привел с собой ряд искусных художников, каких много в Мешико. Быстро и ловко изобразили они черты, всю фигуру и даже одежду Кортеса и всех капитанов, затем солдат, корабли, лошадей, донью Марину и Агиляра, даже наших двух гончих собак, затем орудия, ядра — словом, все, что они видели у нас. Все эти рисунки были также отправлены к Мотекусоме.

Чтобы дать им надлежащее представление о нашей жизни, Кортес велел палить из пушек, а также устроить кавалерийскую атаку, велев Педро де Альварадо, который был на рыжей кобыле, отличной бегунье и хорошо дрессированной, со всеми конными скакать по двое. Выстрелы очень испугали индейцев, но, оправившись, они велели… зарисовать их! Тут же увидели они на одном из наших солдат шлем с позолотой. Тентитль заявил, что шлем похож на тот древний головной убор, какой надет на их боге войны Уицилопочтли[172], Мотекусома несомненно обрадуется, ежели сможет увидеть эту драгоценность. Кортес немедленно передал шлем, выражая желание узнать, похоже ли их золото на наше: ежели они вернут шлем, наполненный золотым песком, он охотно перешлет его нашему императору. Тентитль откланялся, и Кортес на прощание дружески его обнял. Потом уж узнали мы, что Тентитль не только важный сановник, но и удивительный скороход. С величайшей быстротой прибыл он к Мотектесуме, который был несказанно удивлен и обрадован как рисунками, так и подарками; при виде же шлема такого, как головной убор их Уицилопочтли, он ни минуты более не сомневался, что мы именно тот народ, который, по древнему пророчеству[173], должен прийти с моря и овладеть всей страной.

Тентитль отбыл, а другой сановник, Куитлапильток, остался с нами, чтобы следить, исправно ли нам будут, поставлять провизию. Впрочем, это касалось лишь начальства; мы же, простые солдаты, должны были сами себе промышлять пропитание — собирать ракушки, ловить рыбу. Вскоре появились и индейцы, менявшие нам за стеклянные бусы, которыми мы снабдились в изрядном количестве, всякую живность, фрукты, а также кое-какие безделушки из золота.

Так прошло около недели. Вдруг, утром, показался большой караван тяжело нагруженных носильщиков, не менее сотни, а во главе их Тентитль, и с ним еще другой великий мешикский касик, Кинтальбор. Сразу бросилось в глаза, что он замечательно похож на Кортеса, и это заметил сам великий МОтекусома, когда ему показали рисунки; вот почему его и отрядили к нам. И вот мы все, в отличие от «здешнего» Кортеса стали называть Кинтальбора «Кортесом тамошним». Приблизившись к Кортесу, послы, по индейскому обычаю, преклонились, дотрагиваясь рукой до земли у его ног и целуя ее, затем нас всех окурили из кадильниц, а потом повели учтивую речь, полную приветствий и пожеланий, пока не дошли и до принесенных подарков.

Разостлана была большая циновка, на нее наложили разной хлопчатобумажной материи, а затем стали извлекать чудесные предметы. Прежде всего диск, величиной с обычное колесо повозки с изображением солнца и различными другими изображениями, — из чистейшего золота, удивительной работы, ценностью более 10 000 песо. Во-вторых, серебряный диск, еще больших размеров, с изображением луны с лучами и разными фигурами. Потом наш шлем, до краев наполненный золотым песком, прямо с приисков; ценность превышала 3 000 песо, но нам этот подарок казался бесценным, так как давал уверенность, что в этой стране действительно добывается золото. Далее шли разные изображения, тоже из массивного золота, зверей и птиц, искусно сделанные и очень красивые: 20 золотых уток, несколько фигурок местных собачек и множество фигурок из золота тигров[174], львов[175] и обезьян. Далее — 10 золотых ожерелий с подвесками не менее художественной работы, все из золота, как и великолепный большой лук с 12 стрелами и 2 чудных жезла в 5 пядей длины, литой превосходной работы. Далее — опахала и веера из перьев, больше всего удивительного зеленого цвета, в золотых и серебряных оправах и с такими же ручками. Затем опять множество различных изображений. Словом, такое великое множество ценных диковинок, что всего не упомнишь. Знаю лишь, что было еще более 30 тюков тончайшей материи, сотканной отчасти из перьев удивительных цветов. Передавая все это, послы просили Кортеса принять дары столь же благосклонно, как они были посланы великим Мотекусомой, который искренно рад прибытию чужаков, так как считает их за храбрецов, а про великого императора их знает уже давно и готов ему послать привет из драгоценных камней. Все, что нам нужно, будет доставлено быстро и неукоснительно. Но заботу о поездке Кортеса к самому Мотекусоме придется отложить, ибо это и затруднительно, и излишне