Правдивая история про девочку Эмили и ее хвост - [34]
— Зачем ему раковина? — прошептала мама.
Мистер Бистон поднес раковину ко рту и что-то забормотал.
— Он с ней разговаривает! Но о чём? — я оглянулась на маму.
Та пожала плечами.
— Стой здесь, — приказала она — Спрячься за дверью, чтобы он тебя не заметил. Я сейчас вернусь.
— Ты куда?
Но она уже выскользнула наружу. Я присела за дверью, ожидая ее возвращения. Через пару минут она вновь появилась с большой рыболовной сетью в руках.
— Что ты хочешь…
Она прижала палец к губам и на цыпочках ступила в гостиную, знаком показав, чтобы я следовала за ней.
Мистер Бистон по-прежнему смотрел в окно, то и дело бубня в свою раковину. Мы бесшумно подкрались к нему сзади, и мама, сунув мне второй конец сети, одними губами скомандовала: «три… два…»
Как только она шепнула «один», мы одновременно накинули сеть на мистера Бистона.
— Что за…
Выронив раковину, он плюхнулся на стул.
— Скорее, заматывай его! — крикнула мама.
Я носилась вокруг стула, волоча за собой сеть и обматывая мистера Бистона, совсем как собака, которая бегает вокруг ваших ног, опутывая их поводком. Мистер Бистон сражался как лев, но мы всё же опутали его на славу!
Вжав его поглубже в спинку стула, мама схватила мистера Бистона за ноги.
— И ноги тоже, — велела она, уворачиваясь от ударов.
Сеть была длинная, и я легко примотала к стулу яростно брыкающиеся ноги мистера Бистона. Потом мама взяла оба конца сети и крепко-накрепко связала их большим узлом, после чего мы замерли, любуясь своей работой.
— Вам это с рук не сойдет! — бушевал мистер Бистон, лягаясь и дергаясь так, что шатался стул.
— На вашем месте я бы этого не делала, — прогудел голос из другого конца гостиной.
Обернувшись, мы увидели всеми позабытую Милли. Встав посреди комнаты, она величественно простерла руки, словно в ожидании гласа небесного.
— Я вот так один раз качалась на стуле, качалась, а потом возьми и упади на спину. После этого два месяца посещала мануального терапевта, чтобы выправить позвоночник, а такие сеансы стоят ой как недешево, можете мне поверить. — Милли двинулась на кухню. — Кто хочет чаю? — спросила она. — Я так просто умираю от жажды.
Море немного успокоилось, и потому мы отправились пить чай на палубу. Небо переливалось всеми цветами радуги. Огни плясали всё быстрее и быстрее, — розовые, голубые, зеленые, золотые; все цвета и оттенки, какие только можно себе вообразить. Они кружились вокруг яхты, ударялись о воду, перемигивались, словно болтали на своем, никому больше не ведомом языке.
Милли некоторое время созерцала сполохи, потом понюхала чай.
— Не знаю, что вы сюда добавляете, — заметила она, залпом осушая чашку, — но мне необходимо еще.
Мама не отрывала глаз от огней.
— Я помню, — прошептала она — Я всё это помню.
— А папу помнишь? — спросила я с опаской, вспомнив, чем окончился наш последний разговор.
— Мы никогда не думали, что всё так выйдет, — мамины глаза затуманились. — Он мне сразу же объяснил, насколько нам опасно встречаться. Это случилось сразу после регаты.
— Регаты?
— Ее проводили каждый год, но эта оказалась последней. Не знаю почему, но у нас всё пошло не так. Я плыла вместе с миссис Бригхаус, опытной спортсменкой, у которой была маленькая двухместная яхта. Каким-то образом мы ухитрились налететь на камни. Тогда-то я и встретилась с Джейком. — Мама коротко глянула на меня. — С твоим отцом, — пояснила она, снова отводя глаза. — Не знаю, что случилось потом с миссис Бригхаус, вскоре она переехала. Но мы с Джейком… мы не могли расстаться. Я приходила на Радужные Камни каждую ночь.
— На Радужные Камни?
— Ну, не совсем на Камни, а на берег рядом с ними. Я ждала в том самом месте, куда ты меня привела в воскресенье. Помнишь?
— Ага.
Она грустно улыбнулась.
— Тогда ты знала больше, чем я. Но теперь я всё вспомнила.
— И он тоже приходил?
Мама покачала головой.
— Я ждала его каждый вечер, а его всё не было и не было. Тогда я решила сделать последнюю попытку. Я хотела просто поблагодарить его за спасение. — Она снова повернулась ко мне. — Ведь он спас мне жизнь, Эмили.
— И на этот раз он все-таки появился?
— Как оказалось, он тоже приходил туда каждый вечер, — мама улыбнулась, — но не решался показаться и смотрел на меня из укрытия. Он потом сказал, что не мог наглядеться на меня, но боялся приблизиться и заговорить.
— Но почему?
— Понимаешь, в тот раз, когда он меня спас… он ведь так и не вышел из воды, — мама рассмеялась. — А я еще подумала: какой замечательный пловец!
— Так ты даже не знала…
— Он боялся, что напугает меня или вызовет у меня отвращение.
— А ты? — выдохнула я.
Мама ласково взяла меня за подбородок.
— Когда я увидела его хвост, когда поняла, кто он такой… мне кажется, именно в этот момент я в него и влюбилась.
— Правда?
— Правда, — она улыбнулась.
— А потом?
— Потом я ушла из дому.
— Из дому? Значит, бабушка с дедушкой жили здесь?
Мама тяжело вздохнула.
— Теперь я вспомнила, из-за чего мы рассорились. Они мне не верили, обзывали сумасшедшей, хотели отправить к психиатру.
— А ты не пошла?
Она покачала головой.
— Тогда они продали дом и уехали с побережья. Поставили условие: или я еду вместе с ними, или…
— Или они не желают тебя больше видеть, — договорила я.
