Правая сторона - [9]
Нет, не видно. Кедры вдоль тропы старые. Кора на замшелых стволах толстая, в ладонь. Теши не теши легким охотничьим топориком — примета ненадежная. Заплывет затес густой живицей, обмохнатится бледно-зеленым лишайником — не найдешь.
Сумрачно. Солнце, наверно, перевалилось за горы, стало зябко. Сейчас бы костер под деревом развести, обсушиться, испечь картошки — подгорелой, с хрустящей корочкой. Посыпать крупной солью… Нельзя. Кордон близко.
Кедры понемногу расступились, внизу лежала большая поляна с полеглой травой, словно по ней волоком таскали тяжелые мешки. Артем недоумевал, глядя на нее.
Вскоре тропа разветвилась, и он остановился, гадая, по какой идти дальше. Склонился, развел руками траву, увидел на земле размытые дождем следы копыт. И тут же его прожгла догадка, что не конная это тропа, а маралья, и тропы в полеглых травах — маральи, ведущие на солонец. Вот почему так трудно было идти. Маралам не нужны серпантины, они в гору напрямик ходят.
Лысый пятачок земли был взрыт копытами, перемешан, словно на скотном дворе. Следов много. Залитые мутной водой, тут и округлые, и продолговатые, и совсем крошечные. Кусты вокруг пообжеваны, трава прикатана — лежки устраивали.
Артем подцепил на палец красноватой глины, лизнул. Во рту стало солоновато. Он сплюнул, поморщился и хотел отойти, но заметил под ногами следы совсем другой формы, напоминающие собачьи. Выпустил прутиком воду из следа — слишком крупны для собаки. Отпечатки двух когтистых пальцев выдавались далеко вперед.
«Волк! — ахнул Артем, оглядываясь по сторонам. — Дожился тут Кугушев! Волки почти возле дома бродят. Волки и браконьеры». И стало ему казаться, что отовсюду: из кустов, из травы наблюдают за ним волчьи глаза. Выжидают. А что, подкрасться к нему запросто. Дождь…
Артем стянул с плеча ружье, озирался уже увереннее. Но кругом было безжизненно, лишь нудно шумел дождь.
— Ладно… Все нормально, — сказал Артем. Голос казался чужим. Иван признался как-то, что в тайге иногда разговаривает сам с собой, чтобы от голоса не отвыкнуть. Выходит, прав. — Так… Между двумя кедрами… — оглядел сумрачную поляну, двинулся по полеглой траве к двум кряжистым деревьям. Шел медленно, щупая сапогами почву. Едва ступил под крону, почувствовал на уровне груди прикосновение чего-то твердого, шелестящего.
Отскочил, инстинктивно вскидывая ружье. Сверху свисал тонкий ржавый трос, образуя широкую петлю.
— Еро-пла-ан… — пробормотал Артем. И вдруг представил, как, истосковавшиеся по соли, идут сильные, красивые звери узенькой тропкой вниз, к истоптанной поляне. Табунок ведет зрелый самец с кустистыми рогами.
Он осторожен, часто останавливается и смотрит вперед черными блестящими глазами. Округлые, похожие на коровьи, уши чутко подрагивают, ловя звуки. Не учуяв опасности, самец идет вперед, запрокинув на спину тяжелые рога. Сзади к нему жмутся маралухи и телята.
И тут вожак почувствует, как резанет шею. Он резко скачет вперед и падает в траву. Шея зажата петлей, ржавый трос, прокипяченный в живице, чтобы не пахло человеком, крепок. Артем даже содрогнулся, так явственно это привиделось.
Засаду решил устраивать на дереве. Сухо и безопасно. Мало ли по ночам тут зверья бродит, да и браконьер может случайно наткнуться. Сверху же все будет видно.
Кедр попался — лучше не придумаешь. Невысоко от земли была широкая развилка с толстыми, надежными ветвями. Можно даже полулежать. Со всех сторон подпирают ветки. Не выпадешь, если и задремлешь. Для ружья тоже место нашлось: рядом на сук повесил. И под рукой, и не мешает.
Для мягкости наломал хвои, подстелил. Поерзал на лапнике — мягко, запашисто. Покачивает, будто в гамаке. И главное — сверху не каплет — так густ кедр. Только легкий шум и напоминает, что идет дождь.
«Жаль, обсушиться не удалось. А даже лучше: не засну», — утешил себя Артем и поглядел из своего укрытия на размытую мраком поляну. Захотелось курить — сдержался: свет спички далеко видно. Кто знает, может, браконьер уже шарится возле солонца. Вот поесть бы не мешало. Сытому будет теплее.
Нашарил в рюкзаке хлеб, отломил кусок и тут только понял, как голоден.
4
Иван допоздна засиделся в конторе и шел домой темной улицей. Шел медленно, размышлял по пути, тяжело переживал сегодняшний случай.
А получилось вот что: весной на планерке договорились платить лесникам по полтора рубля за центнер заготовленного сена. Все были «за», в том числе и Глухов. Понимали: без сена — никуда. В Полуденном единственная тягловая сила — лошадь.
Теперь же, когда мужики поставили копны и подбирали по оврагам недокоски, а Иван составил наряды к начислению, бухгалтер Трофимыч окатил холодной водой:
«Не будем оплачивать».
«Как так, не будем? Ведь решили».
«Ничего не знаю. Дмитрий Иванович не велел».
«Ты, может, шутишь?»
«Мне только шутить и осталось. На этих лошадях кто ездит? Лесники. Пускай и заготавливают сено. Ежели не хотят — пусть коней сдают на усадьбу, а сами пешком ходят».
«Да ты думаешь, Трофимыч, что говоришь? Ну-ка тебя пешочком отправить на гольцы. По-другому запоешь!».
«Мне на гольцах делать нечего. Вы уж туда ходите», — и застучал костяшками на счетах, как дятел.
В книгу известного алтайского прозаика вошли его последняя повесть «Небесное созданье» и лучшие рассказы разных лет. Творчество Е. Гущина целиком принадлежит родной алтайской земле, его богатой, но суровой природе, накладывающей неизгладимый отпечаток на людей этого заповедного края. Именно поэтому главным героем повести «Небесное создание» является дикая природа горного Алтая, где разгорается нешуточная любовь «здешнего охотника» Алексея к единственной уцелевшей в авиакатастрофе девушке Алёне. Он счастлив тем, что любовь (впервые в жизни!) вдруг ярким светом озаряет его жизнь, которая до встречи с Алёной — «небесным созданием», как он её называет, была бесцельным во многом существованием.
Евгений Гущин стремится разобраться в важных и нелегких вопросах. Скажем, возник на месте таежной деревеньки рудник, промысловики-охотники стали шахтерами. Явление это прогрессивное, но как оно сказалось на жизни горного края; нет ли здесь издержек, без которых лучше бы обойтись? — размышляет автор в повести «Облава». Герой Е. Гущина не может довольствоваться личным благополучием, будь то бригадир Табаков («Дом под черемухой») или председатель Горев («Бабье поле»), такой герой, безусловно, человек для людей.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Старого рабочего Семеныча, сорок восемь лет проработавшего на одном и том же строгальном станке, упрекают товарищи по работе и сам начальник цеха: «…Мохом ты оброс, Семеныч, маленько… Огонька в тебе производственного не вижу, огонька! Там у себя на станке всю жизнь проспал!» Семенычу стало обидно: «Ну, это мы еще посмотрим, кто что проспал!» И он показал себя…
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.