«Правь, Британия, морями»? Политические дискуссии в Англии по вопросам внешней и колониальной политики в XVIII веке - [72]

Дебаты в парламенте по содержанию предварительных условий мира начались после их подписания 20 января 1783 г. В ходе обсуждения оппозиция подвергла договор резкой критике. Норт критиковал правительство за слишком значительные, по его мнению, уступки США. Напротив, Фокс придерживался мнения, что для установления тесных отношений с молодым государством они были недостаточны. Тем не менее, стремясь сокрушить Шелборна, его противники сумели сгладить противоречия и выступили с совместной резолюцией, предложенной лордом Кавендишем. Резолюция, осуждавшая действия кабинета Шелборна, была принята палатой общин большинством в 207 голосов против 190. Через два дня Шелборн объявит о своей отставке. Однако, как отмечал Блэк, февральское голосование было скорее голосованием против «всеми нелюбимого» Шелборна, чем голосованием против тех условий договора, которые он согласовал <83>. Пришедшая к власти коалиция Фокса-Норта полностью приняла эти условия, и 3 сентября 1783 г. мирные договоры с Бурбонами и американцами были подписаны в Версале. Мирный договор с Голландией был подписан только в следующем мае, и по нему голландская республика потеряла в Индии важную торговую факторию Негапатом, а также фактически допускала британских купцов к торговле в Голландской Ост-Индии.

После заключения Версальского мира Великобритания оставалась в международной изоляции. Многие и в Европе, и в самой Англии считали, что она превращается во второстепенную державу. В сентябре 1785 г., за несколько месяцев до смерти, Фридрих II Прусский, которого в Европе называли «старым Фрицем, знавшим все, что он хотел», в беседе с британским посланником лордом Корнуоллисом утверждал, что баланс сил в Европе утерян и находившимся в изоляции Англии и Пруссии противостоит союз Франции, Испании, Австрии и России, к которому фактически присоединилась Голландия <84>. Формально утверждение Фридриха не было точным: эти страны не входили в единый союз, но по существу прусский король был во многом прав. «Фамильный пакт» Бурбонов существовал в действительности, а союз Франции и Австрии, казалось, укрепился после того, как Мария-Антуанетта стала королевой. В 1780-е гг. отношения между русским и французским дворами были доверительными: в то время, как последовавшие в 1786 г. переговоры между представителями Англии и России оказались неудачными, договор России с Францией был подписан в 1787 г. В Голландии верх взяла группировка «патриотов», ориентировавшаяся на Францию, тогда как «штатгальтерская» партия, опиравшаяся на Великобританию, потерпела тогда поражение. Английский посол в Гааге Харрис стремился изменить ситуацию, но не получал должной поддержки у правительства Питта-младшего. Столь неблагоприятная для Лондона международная ситуация сохранялась до 1787 г.

Первым симптомом близившихся перемен стало заключение в 1786 г. англо-французского торгового договора, известного как договор Идена. Условия Версальского мира предполагали подписание такого соглашения, и Ф. Бродель полагал, что большую заинтересованность проявила Франция, стремившаяся упрочить мир и добиться прекращения контрабандной торговли английскими купцами. В то же время английское правительство было готово положить соответствующую статью Версальского договора «под сукно» <85>. Точка зрения Броделя показательна – она свидетельствует, что Питт считал опасным раздражать оппозицию переговорами с традиционным врагом. Иден начал переговоры в Париже в марте 1786 г. и сумел защитить интересы британских промышленников, прежде всего владельцев текстильных мануфактур. Правая рука Верженна де Рейневаль, находившийся под сильным влиянием идей физиократов, полагал, что наибольшие выгоды для Франции сулит либерализация вывоза сельскохозяйственной продукции, а интересы промышленников имеют второстепенное значение: промышленность, поддерживаемая запретительными пошлинами, является для страны только бременем <86>. Можно признать, что торговый договор 1786 г. был более выгоден для Великобритании.

Все же в парламенте он встретил критику со стороны оппозиции. Выступление Фокса в феврале 1787 г. было построено в духе обычной «патриотической» риторики. Он утверждал, что Франция – естественный противник Великобритании, и, вступая в торговый договор, она лишь стремится «связать нам руки и предотвратить наше вступление в союзы с другими державами» <87>. Фокс также указывал, что договор наносил ущерб традиционному торговому партнеру Великобритании – Португалии. Иначе расценивало значение этого договора само правительство. На заседании кабинета Питт вовсе сказал, что это – «реванш за Версаль». В парламенте премьер утверждал, что договор нес Англии неоспоримые преимущества. Он отверг мнение тех, кто говорил, что соглашение с Францией недопустимо уже потому, что она – исконный враг. «Предполагать, что одна нация с неизбежностью является врагом другой нации – доктрина ложная и ребяческая Опыт истории не подтверждает ее», – говорил Питт-младший <88>. Он убеждал палату, что соглашение гарантировало Англии рынок в 24 миллиона потребителей, тогда как сама Франция получала рынок из 8 миллионов. «Хотя Франция богаче нас по своим ресурсам, но, благодаря наличию конституционных свобод, стабильности и энергии предпринимательства Англия несомненно обладает преимуществом в торговле», справедливо отметил Питт <89>. В целом жизнь подтвердила его правоту: главным предметом французского экспорта осталось вино, тогда как во Францию хлынул поток дешевых английских товаров.