Прасковья Ангелина - [69]

Христофор Челпанов поинтересовался, долго ли они будут стоять без дела, и показал рукой на плотные облака, обложившие небо.

— Если бы я, скажем, с богом на той вон тучке сидел, то незамедлительно прислал бы оттуда весточку: начинайте, братцы!

Да, время было начинать.

Спустя час колхозники на двух бестарках снова подвезли семена. Выгрузив мешки, они собрались в круг погуторить о том, о сем да и скрутить по козьей ножке. А Василий Емельянович, неуклюже переставляя натруженные ноги, медленно побрел по полям.

— Добре обработана земля…

Он прошел еще дальше по зяблевой пахоте, в которой ноги утопали по щиколотку. Уже по одной этой пашне старый хлебороб видел, что никакой культивации больше не требуется. Потом, припав на колено, он порылся в борозде, смерил пальцем глубину: «Сантиметра двадцать четыре выйдет».

К нему подошел Степан.

— Клад какой нашли, Василий Емельянович?

— Клад? — Василий Емельянович опять порылся в борозде. — Говорю: земля теплая. Время дожить квадраты.

Степан молчал.

— Чего молчишь? — Василий Емельянович бросил пристальный взгляд на тракториста и ухмыльнулся. — Не думал, что такой ладный тракторист может скучать.

Степан еще долго молчал, потом с трудом выдавил:

— Ох, Василий Емельянович, по правде сказать, я сильно заскучал. — И тоже припал на колено, просеивая сквозь пальцы землю. — Перед пахотой, севом тракторист всегда тревожен, а ныне как-то особенно неспокойно у меня на душе. Ведь трактор надо вести по новой борозде. Квадраты — новая наука. Это не то что, скажем, сеять озимые… На тех посевах привычно. А тут? Проверка сил, так сказать… Можно такие квадраты «наложить», что на междурядной обработке сам черт голову сломает. Потом же вы сами и скажете: мол, такой-сякой шалопай, до мирового позора привел.

— И то верно, Степа! — сочувственно сказал Василий Емельянович.

Подошла Паша.

— Пора выезжать, Степа.

Не прошло и пяти минут, как «ДТ» плавно заработал.

— Степан… Степа-а!.. — побежал вперед Василий Емельянович, желая что-то еще сказать ему.

Набирая скорость, трактор уходил все дальше и дальше в степь.

Вдоль натянутой медной проволоки по всей линии загона послушно двигались спаренные сеялки, аккуратно укладывая кукурузное зерно.

Под вечер на следующие сутки в поле появился Пимиданов. Вид у него был отличный, хотя он немного похудел и глаза блестели…

— Значит, не иссякли силы, повоюем, Константин Федорович, а?

— Пожалуй, не иссякли, Паша. А ты как? Чем намерена порадовать?

Паша повела Цимиданова по линии только что уложенных квадратов: все было, как говорится, в ажуре. Даже опытному земледельцу Цимиданову не к чему было придраться.

— Тут, собственно, Паша, и видны твои труды. — Константин Федорович широко раскинул руки. — С такими посевами ты всех обрадуешь. Умельцы!

Да, Цимиданов не ошибался. Именно умелые руки клали правильные квадраты. Здесь требовалось исключительное трудолюбие, точность, аккуратность и, главное, знание дела. Не натянул, например, мерную проволоку строго по прямой вдоль загона — провал. Не поставил трубку фиксатора точно по контрольной линии — опять провал. Не установил натяжные лебедки на расстоянии семи-восьми метров от границы поворотной полосы и на два метра ст линии первого прохода агрегата — снова провал. Каждое движение должно быть подчинено единому ритму и точному заданию — севу «по квадрату».

Механизаторы и колхозники, обслуживающие сложные сеялки с особыми приспособлениями, работали уверенно, слаженно. Больше всех преуспевал на севе кукурузы коллектив во главе со Степаном Коссе. Качество их работы не вызывало сомнения, правда, на первых порах коллектив выбивался из графика. За первые три дня было посеяно восемьдесят пять гектаров. Этого было мало.

— Тоже мне «боевой экипаж на переднем крае», — сердился Степан и с укором глядел на машинистов Челпанова и Федорова. — Сеять надо в сроки, иначе на ваших квадратах бурьян вырастет.

Челпанов и Федоров посасывали козьи ножки и молчали.

Иосиф Пефтиев подбадривал трактористов:

— Надо согласиться, что машина идет идеально, обеспечивает качественные квадраты.

Но Степан с недоверием посмотрел на Пефтиева. Почему вдруг он стал таким любезным?

— Между прочим, товарищ Пефтиев, вам следовало бы принять срочные меры, чтобы отрегулировать сеялки. Это, кажется, входит в ваши обязанности.

Пефтиев покраснел.

— Нечего краснеть, Иосиф, — сказала Паша, — Степан абсолютно прав.

…Через день Степан Коссе сцепом двух агрегатов посеял тридцать восемь гектаров кукурузы. Потом сорок три гектара. Паша была в восторге. Никто до этого так удачно не клал квадраты и так быстро не сеял.

Уже пятый день с небольшими перерывами Паша вела междурядную обработку на плантациях кукурузы. Под вечер на шестой день она почувствовала себя усталой и остановила трактор.

— Марийка! — позвала она звеньевую Коссе. — Забываешь, что тебе надо собираться в дорогу?

«Но если я сию же минуту отправлюсь домой и начну готовиться в дорогу, то кто же вместо меня станет работать в поле?» — такой была первая мысль Марийки, которую она, впрочем, побоялась высказать Паше. Вместо этого она сказала:

— В Киев поеду послезавтра.