Прасковья Ангелина - [52]

Коллегия затянулась до позднего вечера. Усталая, но счастливая, Паша слушала прощальные слова ученых, агрономов, их теплые пожелания дальнейших успехов.

Она вышла из министерства без четверги одиннадцать. На улице было холодно, дул свирепый ветер, срывался колкий снег, но Паша всего этого не чувствовала.

Когда она пересекла площадь Революции и, закрыв глаза, остановилась на минутку передохнуть, ей показалось, что кто-то ее окликнул. А может быть, ей просто показалось? Она обернулась и увидела, что к ней подходит милиционер.

Козырнув, он вежливо спросил:

— Гражданка, вам что, нездоровится? Может быть, вас проводить?

— Благодарю, дорогой товарищ. Мне просто хорошо в Москве.

Вот и гостиница «Москва». Лифт поднял ее на пятый этаж. Войдя в свой 558-й номер, она сняла пальто и, не зажигая света, подошла к окну. Нескончаемым потоком по гладкому асфальту мчались автомобили, автобусы, троллейбусы. «Удивительно, — подумала она, — когда же спит Москва?»

Кремлевские куранты давно отсчитали двенадцать ударов, а Паша еще долго стояла и любовалась величественной панорамой ночной Москвы, древнего и вечно молодого города.

СУДЬБА ПОДРУГИ

В тот зимний вечер Паша с двоюродным братом Юрой Ангелиным, который в это время учился в университете имени Ломоносова, слушала в Большом театре оперу «Иван Сусанин».

В антракте, прогуливаясь по вестибюно, она вдруг увидела знакомое лицо. От неожиданности растерялась: неужели это Шурочка Чернова?

Между тем прозвенел второй звонок. Юра торопил пройти на свои места, но Паша пошла следом за этой женщиной. Неужели это она?

Да, она не могла ошибиться. Это была именно она, Шура Чернова Именно с ней она встретилась в холодный ноябрьский день на Украине…

В тот день Паша в числе делегатов от Казахской республики прибыла на фронт. Шли тяжелые бои.

Вскоре после приезда делегацию принял командир дивизии.

— Рад с вами встретиться, друзья, — сказал он. — Но вам придется извинить нас за несколько необычный прием. Сами понимаете, война…

Паше очень хорошо запомнился тот час, когда она вручала подарки бойцам. Но тогда этой женщины не было. О ней генерал сказал:

— Прошу вас, если это, конечно, возможно, оставить подарок нашему командиру артиллерийского дивизиона майору Александре Черновой. Это очень храбрый воин…

Паша ответила:

— С удовольствием.

— Чернова занята выполнением особого задания, — немного погодя сказал генерал, — но она обязательно явится на наше торжество.

Больше о ней разговора не было.

Было уже поздно, когда в блиндаж вошла стройная высокая женщина в длинной офицерской шинели. Генерал представил ее Паше, и Паша тут же вручила ей подарок.

Александра, или, как звали ее в дивизии, Шурочка, Чернова родилась в Днепропетровске. Детство у нее было тяжелое. Пяти лет она лишилась отца, и мать воспитывала ее сама. В тринадцать лет Шура пошла в няньки, качала чужих детей, но ела свой хлеб. Работая, она одновременно и училась. Окончив десять классов, поступила в Днепропетровский университет, а перед войной была уже доцентом того же университета.

И вот грянула война. Шура наотрез отказалась ехать на восток. Она должна сражаться с врагом — и пошла к партизанам. Больше года воевала в тылу у немцев- ходила в разведку, взрывала вражеские эшелоны, военные склады… Потом попала в действующую армию.

Они вдвоем — Паша и Шура — просидели до утра. А когда рассвело, Александра вдруг заторопилась и сказала:

— Мне с вами, Прасковья Никитична, было приятно поговорить, я очень рада нашему знакомству. Не забывайте нас…

Паша по-дружески прислонилась к ней.

— Неужели так быстро расстаемся? Мы обязательно должны еще встретиться.

— Да, встретимся, а пока… — она посмотрела на Пашу. — Берегите себя, дорогой друг! — Они крепко обнялись и расцеловались.

После окончания оперы Паша снова увидела ее. Да, конечно, она не ошиблась: это была она, Шура Чернова!

— Узнаете? — сказала Паша, смеясь.

— Прасковья Никитична!

— Шура Чернова? Майор? Командир артиллерийского дивизиона? — Пашу охватил восторг.

— Торопитесь? Как хотите, Шурочка, но я вас сегодня не отпущу. Вы должны пойти ко мне.

— Сейчас уже поздно. Перенесем наше свидание на завтра.

— Смотрите же, к девяти утра я буду ждать.

— Хорошо.

Как только Паша вошла к себе в номер, кто-то постучал. У порога появилась молодая девушка.

— Простите меня, — сказала она и передала Паше аккуратно сложенную записку. — Вами здесь интересовались американские журналисты.

Шура сидела на краю кровати.

— Вероятно, уже поздно? Ах я, лентяйка! — спохватилась Паша.

— Не волнуйтесь, еще рано.

— Тем лучше. Значит, у нас масса времени впереди.

— Вы давно в Москве, Прасковья Никитична?

— Шестой день…

— А я приехала вчера по вызову Министерства высшего образования. Не правда ли, удивительное совпадение?

— Не представляете, как я рада встрече с вами.

Паша встала, быстро оделась, умылась и тут же заказала завтрак.

— Самое лучшее вино… для самого дорогого гостя!

Они посидели молча, не в силах начать разговор, обещавший раскрыть им так много.

— Помните нашу встречу в энском лесу? — сказала Шура. — На другой же день я была ранена осколком снаряда. Это было мое четвертое ранение. Многие считали, что я обречена на смерть. Но свет не без добрых хирургов… — она улыбнулась. — Таким добрым гением оказался Геннадий Максимович Шендеровский, которому удалось блестяще меня оперировать. Почти три месяца пролежала в госпитале, потом снова возвратилась в свою дивизию. Пока дошла до Берлина, была еще раз ранена. Генерал шутил: «Чернова поклялась победить смерть!» Да и в самом деле, смерть от меня отступала. Не позабыли генерала? Нет? Это был чудесный человек, он относился ко мне как к родной дочери.