Прасковья Ангелина - [12]
— А к вам в гости вся деревня собирается, — сказал один из школьников.
Наташа сейчас же передала об этом девушкам.
— Неужели опять скандалить идут? — заволновалась Юрьева.
— Что вы, вас ругать не будут, это точно, мы знаем… — Кудрявый мальчуган сообщил, что колхозники задумали в поле что-то строить.
— Не дворец ли, ребятки? — спросила Люба Федорова, улыбаясь.
— А это нам не известно, — серьезно ответил тот же кудрявый мальчишка.
Девчата продолжали сев. За тракторами двигались сеялки. Не прошло и двух часов, как со стороны деревни показался народ. Вскоре от идущих отделился Степан Иванович Николаев, а за ним следом, как-то чудно ковыляя, подпрыгивал на одной ноге дед Алексей.
— Постойте, деточки! — кричал, размахивая руками Степан Иванович.
Девушки выключили моторы. В степи стало непривычно тихо. Казалось, слышно было дыхание людей.
Степан Иванович слегка помялся, покряхтел, а потом громко стал говорить про то, как неверно в деревне отнеслись к «бабьей» тракторной бригаде.
— Деточки, родные, — продолжал он, подергивая плечами от волнения, — всем обществом просим прощения. Ох ты, бригадир, ох ты, Пашенька! Какие же вы все молодчины! Любо глядеть на поля… Сроду посевы так не радовали глаз, как вот ныне…
Дед Алексей стоял тут же рядом. Выставив вперед ногу в добротном полуботинке, он внимательно слушал и, словно чему-то радуясь, все больше улыбался.
Надо было видеть деда Алексея лет десять назад! Ходил он всегда сгорбленный, в рваной одежонке и всегда хмурый, печальный. Летом, весною и осенью — всегда босиком, только в лютые морозы надевал валяные опорки.
— Честью прошу от всей деревни, — начал он нараспев, — не поминайте старого. Ну, конечно, было… по нашей несознательности, а ныне больше не будет. Слышь, Паша, не будет… — дед Алексей глубоко и облегченно вздохнул, как вздыхает человек, которому предстоит сказать о самом заветном, — Память, говорят, штука драгоценная, однако же ее, как мешок, всяким тряпьем набивать не следует. Помнить надо все хорошее. Вот Асю-то Федоровну Алексееву, учительку нашу, которая грамоте меня на шестидесятом году выучила, вовек помнить буду. Из старого я много перезабыл, а вот как впервой газетку прочел, никогда не забуду… Отродясь, детки мои, не радовался так, как в тот раз, когда первую книгу прочел. Вот она, деточки, новая жизнь без помещика и дармоеда-кулака. Хорошо жить стало! Жаль только, что состарился, а то, клянусь богом, и на трактор сел бы… Да таких-то делов натворил бы! Куда там кому за мной угнаться! До самой Москвы… до Кремля дошла б весть о моем хлеборобстве. Ну… хватит всем вам на нас серчать-то…
Девушки, конечно, и не думали сердиться. Зачем вспоминать прошлое? Неловкость и скованность первых минут уже прошли. Приятно было повидаться с отцами и матерями, пришедшими посмотреть, как они в шутку говорили: «пахнут ли девичьи посевы булкой».
— Вот закончим всю работу, вырастим добрый урожай, тогда и приходите нас хвалить, — сказала Наташа.
Дед Алексей кивнул головой.
— Добре, деточки!
Распрощавшись с колхозниками, трактористки опять взялись за работу.
Они уже заканчивали на одном участке сев ячменя, а рядом посеянная несколько дней назад яровая пшеница уже всходила. С каждым днем набирала силу, тянулась к свету, стойкая, рослая.
Земля, хорошо обработанная девушками-трактористками, принесла по тем временам добрый урожай. Колхоз сполна рассчитался с государством. По плану и сверх плана было сдано девяносто тысяч пудов зерна.
Теперь девушки готовили черные чистые пары и вели зяблевую пахоту.
…Стояла дождливая осень. Черные тучи нависли над степью. Размякли дороги. Но тракторы бригады Ангелиной двигались к усадьбе МТС своим ходом, в то время как из соседних колхозов многие машины приходилось тащить на буксире.
Удачи окрыляли девушек. Уже в то время они показали образцы работы на пахоте и севе: при плане в четыреста семьдесят семь гектаров каждая девушка своим трактором обработала по семьсот тридцать девять гектаров. План тракторных работ был выполнен с превышением на 29 процентов.
Слава о замечательных делах первой в стране женской тракторной бригады уже неслась по стране. В Старо-Бешево хлынул поток писем и телеграмм. Все интересовались одним: в чем секрет успеха первой женской тракторной бригады? Что помогло девушкам взять в донецкой степи большой урожай?
«Спасибо тебе за труд, доченька», — писали Паше колхозники и колхозницы из разных уголков Советского Союза.
«Главное в наших делах — это упорство в достижении цели, — отвечала своим корреспондентам Паша, — вот и все, больше ничего героического в наших делах нет».
Ее и радовало и удивляло, что совсем чужие, казалось бы, люди так близко принимают к сердцу дела старо-бешевских трактористок.
А девушки действительно были упорные. Еще не утихло радостное волнение, вызванное первым успехом бригады, еще звучали в ушах рукоплескания, которыми старо-бешевские хлеборобы встречали появление трактористок на собраниях, а они уже готовили себя к новым испытаниям.
Первое время, когда они работали на ремонте своих машин, они еще как-то отличались друг от друга. Но теперь, когда комбинезоны обтрепались, а на лицах поверх загара и на головах поверх волос легла едкая маслянистая пыль, такая густая, что волосы никаким гребнем не расчешешь, все эти девушки стали походить на родных сестер, с тем еще дополнительным сходством, которое бывает у людей одной профессии и достигается благодаря одинаковому и беззаветному труду.
В книге рассказывается о жизни бывших немецких офицеров в лагерях для военнопленных, расположенных в Англии и Канаде. Главный герой – Франц фон Верра прославился как единственный немецкий военнопленный, сумевший дважды бежать из плена: английского и канадского. Удивительную историю его побегов рассказывает Фриц Вентцель, лично знавший фон Верру.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
От редакции журнала «Знамя»В свое время журнал «Знамя» впервые в России опубликовал «Воспоминания» Андрея Дмитриевича Сахарова (1990, №№ 10—12, 1991, №№ 1—5). Сейчас мы вновь обращаемся к его наследию.Роман-документ — такой необычный жанр сложился после расшифровки Е.Г. Боннэр дневниковых тетрадей А.Д. Сахарова, охватывающих период с 1977 по 1989 годы. Записи эти потребовали уточнений, дополнений и комментариев, осуществленных Еленой Георгиевной. Мы печатаем журнальный вариант вводной главы к Дневникам.***РЖ: Раздел книги, обозначенный в издании заголовком «До дневников», отдельно публиковался в «Знамени», но в тексте есть некоторые отличия.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.