Практические советы Порфирия Иванова - [10]

Еще до свадьбы, будучи молодым человеком, я ухаживал за одной девушкой. Она была неплохой девушкой, но родители не пожелали, чтобы я на ней женился. Во время моего венчания у нее, конечно, проявилась ревность, и она решила мне навредить, но об этом узнали мои тетушки и постарались этому помешать. Все прошло нормально. На свадьбе были и мои родные, и со стороны Ульяши. Свадьба была неплохая, по старому обряду.

После свадьбы, и я уже считался у нас в семье таким же хозяином, как и мой отец, ведь и у меня на плечах была своя семья. И я решил всем показать, что я умею так зажить, как не жил еще никто.

Но положение в России было тяжелое. Революция продолжалась, немец захватил Украину. Доном завладели англичане. Большевики, заключив мир с немцами, закрепили свои позиции в Белграде и в Царицыне. Я занялся торговлей, возил из Алчевска подошву на Дон. На Украине хозяйничали немцы, там готовились к тому, чтобы воевать с большевиками. Ввели мобилизацию, меня хотели забрать, но я нашел выход из этого положения, устроился на завод подручным слесаря. Вскоре мой старший слесарь ушел в отпуск, а я сбежал. Решил уйти на Дон. Там я нанялся к одному крестьянину убирать хлеб, а сам думал, как бы найти какую-нибудь службу, но мне это никак не удавалось. Но вот однажды собралось нас несколько человек, сложили мы деньги на вагон беклису, но народ был разный, и наших доверенных шулера обманули, подсунули им пакеты с бумагами, а с деньгами пропали. Пропали и мои последние вложенные копейки. И вновь пришлось перебиваться как придется.

Кто-то сообщил моей семье, что меня расстреляли. Все очень горевали обо мне, особенно молодая жена Ульяна. А я это время оставил переднюю цепь большевиков и держал путь в тыл России. У меня была цель пробраться в Харьков, куда мы ехали за дешевой мануфактурой. Много было неприятностей в дороге. Когда мы оставили переднюю цепь большевиков, по нам стреляли кадеты из артиллерийских снарядов. На наше счастье, многие снаряды не разрывались. Мне все время казалось, что я не уйду отсюда живым.

Прошли небольшое расстояние пешком, на одной из станций организовался поезд на Харьков. Мы сели в этот поезд, в нем ехали большевики, и мы чувствовали себя как дома. Поезд быстро продвигался вперед, мы проехали Святогорск, Изюм. На Украине немцы помогали Гетману и Петлюре свирепствовать, а Махно сам старался мешать всем, говорил, что защищает мужика-украинца. Приехали в Харьков, но делать там было нечего. Чтобы прожить в Харькове, требовались большие деньги. Мы спешили приобрести кое-что из товаров и беспокоились о том, чтобы благополучно перейти фронт. По пути мы узнали, что наши на станции захватили Лутугино, соединились с регулярными частями. Фронт с казаками проходил в Синельниково и Краснодоне. Казаки были недовольны тем, что приходилось отступать, и дрались не на жизнь, а на смерть. Вернулись из Харькова мы, когда наше село и все соединенные с нами села были освобождены от казаков большевиками. Село наше по административному делению относилось к украинскому краю, а дальше за нами станция Шутово и другие были уже Донской области. В то время, когда фронт переходил из рук в руки, в селе у нас, да и везде, никто ничем не занимался. Несколько стариков на Щетовских балках стали раскапывать одну из балок, чтобы для себя приобрести хотя бы тонну угля.

Я и другие молодые мужчины помогали нашим большевикам. Мы разведывали, что где находится у казаков, и старались это уничтожить при первой возможности, взрывали мосты, железную дорогу, склады. Работали подпольно, как могли. Однажды над нашим селом очень низко пролетел самолет, а мы с Афанасием Алексеевичем в это время возвращались домой через станцию Лутугино, где мы знакомились с обстановкой. Ротным в наших частях был Горбунов Кузьма, ему подчинялись все люди из нашего села. Все наши видели самолет пролетающий и говорили, что он сел где-то недалеко. Действительно, он сел около шахты, которую раскапывали старики под руководством моего отца. Летчики зашли в землянку, где отдыхали старики после работы и спросили: „Где мы находимся?“ Иван Егорович Слесарев им ответил: „Вы находитесь в плену. Это Украина, а ваш фронт на Дону, и ваше село, где стоят ваши солдаты, Щетово“. Они отделили моего отца и Степу Кобзина охранять самолет и сами ушли, а Иван Слесарев послал в село Опсена за нами, чтобы мы приехали сжечь самолет. Так мы и сделали. Приехали на паре лошадок с винтовками, я со своим товарищем Иваном стрелял по самолету в бензобак, и разбили его. Самолет загорелся, как свеча. Со станции Щетово за ним ехали казаки на волах в надежде забрать его, но мы успели управиться раньше их, и им ничего не оставалось делать, как вызвать кавалерию, и сотня казаков выехала в наше село.

В семье моей узнали, что случилось с самолетом, узнали о том, что казаки непременно приедут искать виновного. Сколько пришлось пережить моей бедной матери и молодой жене, а жена моя должна была вот-вот родить. Мы все, как один, тогда не явились в село. Старики, работавшие на шахте, чувствовали за собой не меньше вины, это ведь была их инициатива. Все они собрались в одном доме и ждали, что вот-вот за ними приедут и их заберут. Когда настало утро, прискакала сотня казаков, у них была записана моя фамилия и фамилия Кобзина. Казаки бросились в хату обыскивать, но была в ней одна Ульяша, которая ночью родила сына и лежала в постели. Молодой офицер подходит к кровати роженицы и предлагает жене убраться из хаты. Жена с трудом поднялась и перешла в дом тети Дуни.