Практическая монстрология - [28]

— Она самая. — хрипло подтвердил мою догадку гном. — Говорю же, умная баба она у меня, но вот топор сам догадался метнуть, как понял что жареным запахло и тебя вот-вот на требуху, как она сказала, пустят.

Я рассеянно смотрел по сторонам, на случай, если где-то ещё затаился враг.

— Что значит она? — спросил я, отходя от горячки боя.

— А ты посмотри вон туда, и гном ткнул пальцем в сторону укатившейся головы.

Девушка. Юная девушка, не старше восемнадцати лет, с темными длинными волосами, вот кто скрывался под плащем некроманта. Я растерянно потряс головой, но картинка не сменилась.

— Я же говорю, книги по некромантии пишут так, чтобы любой дурень понял, как и что. — сказал гном.

— Почему дурень? — решил уточнить я.

— Потому что только полный дурень не знает, что настоящие гномы всегда идут в обход. Кто ж некроманта в лоб берет? Нужно со спины к нему заходить и хрясь топором по макушке. Вот слушал бы старого Кимли и вместо одного некроманта уже бы двух положили.

Я же слушал гнома, и мое сознание сильно поплыло. «Что это со мной?», — успел подумать я, как мое тело пронзили тысячи ледяных игл, и я упал.

Наступила тьма.

«…мать, как же болит голова, не иначе меня чем-то тяжёлым приложили», — это была моя первая мысль, когда сознание начало ко мне возвращаться. Зрение возвращалось ко мне крайне неохотно, и я никак не мог рассмотреть через пелену закрывающую глаза, что происходит вокруг, и где я нахожусь. Я попытался поднять руку и с облегчением почувствовал, что мне это удается. «Ну, хоть в этот раз не привязали», — с облегчением подумал я и поднес руку к лицу, пытаясь ее рассмотреть. Ощупав лицо, я стащил с него марлевую влажную повязку, которая почему-то была уложена мне на глаза. Пелена отступила, и я увидел, что нахожусь в какой-то палатке. Неожиданно рядом раздался чей-то крик:

— Мастер Гарон, мастер Гарон, он очнулся!

Полог в палатку откинулся и раздался звук удаляющихся шагов, я ощупал себя, желая убедиться, что все части тела на месте и с облегчением выдохнул. Похоже твари все же не смогли добраться до моей бесчувственной тушки и, судя по тому, что я нахожусь в палатке, бой мы все же выиграли.

Я попытался привстать и обнаружил, что мне это с трудом, но удается. Едва я приподнялся и сел на своем ложе состоящем из еловых веток поверх которых лежал мой же плащ, как полог в палатку откинулся и появился Гарон.

— Ну что, очухался уже? — вместо приветствия спросил он меня.

— Твоими молитвами и заботами, как видишь! — сказал я.

Гарон едва заметно улыбнулся.

— Это хорошо, что очнулся, как-никак, уже три дня, как ты лежишь без сознания. Кимли уже пару раз порывался прижечь тебе пятки раскаленным кинжалом, гном твердит, что ты претворяешься, чтобы не рассказывать никому о его славной победе над некромантом.

Я косо посмотрел на Гарона и с подозрением ощупал свои ноги.

— Не боись, я не разрешил Кимли тебя тревожить. — сказал Гарон.

И на том спасибо.

— Какие у нас потери? — задал я мучивший меня вопрос.

— Большие: шестнадцать ополченцев, три лучника и шестеро латников, но с учётом сколько мы положили тварей это ещё можно считать малой кровью. — нахмурился Гарон. — Три из десяти лошадей тоже пошли на корм мертвякам, остальные хоть и напуганы и изрядно покусаны, смогли добежать до края болота, где мы их спустя пару часов и поймали. — сообщил мне Гарон.

— Да уж, сказал я и опустил глаза, извини, что сразу не послушал твоего приказа, потери были бы меньше, если бы я сразу начал искать некроманта.

— Да какой там меньше, я, когда горячка отступила, понял, что хотел от тебя слишком многого. Все же, ты не боевик и не можешь ни перекинуться в боевую форму, чтобы скакать по болоту, ни заморозить топь, чтобы по ней пройти. Хорошо хоть Кимли угораздило свалиться на старую караванную тропинку, видимо, ее забросили и не подновляли, а некроманты ее нашли и подготовили нам почти идеальную засаду. — сказал Гарон.

— Кстати, а где Кимли?! — спросил я

— О, Кимли, если не полирует свой драгоценный топор, который он теперь иначе как «инквизитор» не называет, то глумится над покусанными ополченцами.

— Глумится? — уточнил я.

— Да придумал байку, что все покусанные теперь в мертвяков привратятся. Вот ведь прохвост! — засмеялся Гарон.

Я тоже засмеялся.

— Ополченцы уже плачут, и просят их убить быстро, когда все произойдет.

— А что Кимли? — спросил я.

— Он в тихоря посмеивается вместе с другими, но говорит, что есть средство от подобной напасти, мол, надо прыгать вокруг лагеря утром каждый день и громко кукарекать.

— И что, ему верят? — спросил я.

— А ты послушай.

Я напряг слух и услышал, как где-то недалеко кто-то неумело парадирует петуха.

— И ты их не остановишь? — спросил я Гарона.

— Хоть какое-то развлечение, а то от ополченцев почти нет пользы. — ухмыльнулся Гарон.

— И что, долго уже прыгают? — уточнил я.

— Обычно полчаса — не больше. Кимли, все же, не зверь какой, но трусов нужно как-то перевоспитывать. Если бы ополченцы не бросились бежать, жертв было бы гораздо меньше. — задумчиво глядя в пустоту сказал Гарон.

— А что со мной случилось? — спросил я его.

Комендант помолчал несколько секунд, а потом ехидно ответил: