Прах и камень - [37]

Но едва я перешагиваю порог комнаты, в которой собрались представители Совета, а на высоких креслах сидит Вэ'рк со своей супругой, я понимаю, что надежда на помощь угаснет быстрее, чем огонёк свечи под резким дуновением ветра. Лица собравшихся полны равнодушия и осуждения за неподобающий вид: грязная, мокрая одежда, прилипшая к телу, и растрёпанные волосы оскорбляют их.

Я бросаю взгляд на жену Вэ'рка, сидящую с побледневшим лицом и замечаю, что одна её рука висит безвольной плетью вдоль тела, подхожу ближе и вижу чёрную, ссохшуюся кисть. А перед глазами как будто вживую встают картины: как она, растолкав сельчан, бросается вперёд, цепляясь за плечи младшей сестры, выбранной Им, и падает на колени, цепляясь за Его ладонь. Без Его на то разрешения. Помнится, Вассе Он едва не снёс пол-лица за подобное, а у этой рука отсохла. Пожертвовала ли бы я своей рукой, чтобы спасти младшую сестру от жестокой участи? Несомненно. Но отдала бы на растерзание Зверю невинное чужое дитя?..

— Моего сына забрали, — говорю я в тишине зала, — я хочу вернуть его.

Мои последние слова тонут в гуле голосов, а на лицах некоторых собравшихся Советников даже проскальзывают кривые усмешки. Среди Советников сидит кто-то из Видящих, который тихо и спокойно говорит:

— Мы не вмешиваемся в дела Высших. Если так произошло, значит, так тому и быть.

— Разве не рука Богов отмечает избранных Невест? — возражаю я, — по какому праву кто-то начинает оспаривать этот выбор, выторговывая выгоду для себя?

На миг в зале повисает тишина, прерываемая лишь шумом дыхания и скрипом деревянных стульев о пол.

— Он может отказаться от Невест, если Ему так угодно. И мы не вправе навязывать Ему свою волю.

Голос Видящего спокоен, он якобы произносит тайное откровение, данное ему свыше, но мне кажется, что за его позицией стоит обыкновенный страх. Они слишком долго закрывали глаза, не желая видеть ничего, а когда он явил свою мощь и силу, предпочли втянуть головы в плечи поглубже, подводя под его действия новые оправдания. Мне не о чем говорить с храмовниками и я обращаю свой взор на Вэ'рка:

— Я хочу пойти вслед за ним, и мне нужна помощь.

— Мы не воюем против Него. Мы лишь отдаём то, что ему предназначено свыше, не больше того, — глухо вторит жрецу Вэ'рк, глядя на меня в упор, но словно не замечая меня.

— Я не прошу тебя идти войной на него. Я прошу лишь выделить мне несколько верных тебе людей в сопровождение.

— Ты не знаешь, куда идти.

— Я найду. Я пожертвую чем угодно, но заберу у него своего сына.

Вэ'рк молчит и с сожалением смотрит на меня, отрицательно качая головой:

— Не могу. Только не сейчас. Сейчас ещё слишком рано… Мы недостаточно крепки, чтобы выстоять против Его гнева.

Я смотрю на него, могучего и широкоплечего, сидящего на возвышении, ещё больше раздавшегося вширь в груди и в плечах от сытой и благой жизни, но оставшегося всё тем же Вэ'рком, что и некоторое время назад — ворующего желанное лишь исподтишка, но не могущего взять его открыто, заявляя о своих правах.

— Ты — торгаш и хороший делец, но не воин, Вэ'рк. Твои красивые и напыщенные слова воплощаются только там, где не нужно рисковать или жертвовать многим тебе самому. В остальном же они так и остаются пустым звуком.

Разочарование выплёскивается из меня стремительной волной, разрушающей преграды благоразумия, и я произношу торопливо, захлёбываясь горечью своих слов:

— В прошлый раз, подкараулив меня на безлюдной тропе, ты спрашивал, что же сделать для тебя? Вот тебе мой ответ — помоги мне. Помоги, памятуя о жарких обещаниях и своих голодных касаниях!.. Помоги мне сам или дай людей, годных для этого!..

В зале поднимается шум возмущённых голосов и раздаются выкрики:

— Невесты предназначены Ему…

— Ложь!

— Она сошла с ума…

— Видящие промолчали, значит, слова её лживы, — подаёт голос жена Вэ'рка.

— Она не в себе, — раздаётся глухой голос Вэ'рка, — от горя, временно помутившего её разум. К Невесте нужно относиться так, как велит судьба избранных. Они неприкосновенны.

— Но ты! — раздаётся мой отчаянный крик, — сколько раз ты твердил мне о своей любви и своём желании, что не угасает, а разгорается на расстоянии?

Гвалт голосов заглушает мой крик, а я бросаюсь к Видящему, хватаясь за его руку:

— Вы же видите всё насквозь! Вы знаете, что я говорю правду!

Он не отцепляет моей руки, но взирает на меня своими слепыми глазницами, в которых за мутной поволокой виднеется лишь пустота.

— Невеста была неприкосновенна, — медленно произносит жрец, — а Он взял лишь то, что принадлежало ему по праву крови.

— Ложь!.. Наговор!..

Вокруг меня закручивается вихрь голосов, а с обеих сторон под локоть подхватывают крепкие руки и уводят прочь.

— Её необходимо судить! — слышу я напоследок.

Глава 22

Участь провинившихся бывает разной. На этот раз со мной решают разобраться как с обыкновенным преступником, посягнувшем на общественные устои. Меня спускают в глубокую земляную яму и приставляют охрану. А сами запираются за крепкими стенами, начиная без конца обсуждать, как поступить со мной. Обсуждение затягивается надолго — уже опустилась ночь, а обо мне словно забывают, оставляя томиться в ожидании неизвестности. Холод от влажной земли пробирает до костей. Я так замёрзла, что не могу расслабиться ни на миг, но усталость берёт своё и на какое-то время меня утягивает в краткий, беспокойный сон. Внезапно я чувствую кожей, как некто кидает в меня мелкие камешки, и мгновенно просыпаюсь.