Прах Энджелы. Воспоминания - [7]
В полшестого гудит гудок, и в ворота устремляется толпа мужчин в кепках и спецовках, у них черные лица и руки. Мама говорит: не пропустите папу – она сама еле видит, что там на другой стороне улицы, зрение у нее совсем слабое. Проходит дюжина мужчин, потом еще несколько, и все. Что же вы его не заметили? - плачет мама. Ослепли что ли?
Она снова идет к сторожевой будке. Вы уверены, что там никого не осталось?
Нет, милая, говорит он. Все ушли. Не знаю, как он умудрился мимо вас проскочить. Мы возвращаемся длинными улицами Бруклина. Близнецы протягивают нам бутылочки и плачут – просят еще воды с сахаром. Мэлаки говорит, что хочет есть. Подожди, отвечает мама, вот возьмем у отца денег и поужинаем на славу. Пойдем к итальянцу, попросим яиц. В печке над огнем поджарим хлеб и джемом сверху намажем. Сядем и поедим, и будет нам тепло и уютно.
На Атлантик Авеню темно, а в барах по всему Лонг-Айленду шумно, и ярко горит свет. Мы ищем папу и ходим от одного бара к другому. Мама оставляет нас с коляской на улице, а сама заходит внутрь, или посылает меня. Там толпы мужиков, шум и запах перегара – так пахнет папа, когда приходит домой, нагрузившись виски.
Человек за барной стойкой говорит: ну, сынок, чего тебе? Тебе, знаешь ли, сюда пока нельзя.
Я ищу отца. Мой отец здесь?
Ну, сынок, откуда мне знать. Кто твой отец?
Его зовут Мэлаки, и он поет «Кевина Барри».
Мэларки?
Нет, Мэлаки.
Мэлаки? И он поет «Кевина Барри»?
Бармен окликает сидящих в баре: вы, ребят, не знаете парня по имени Мэлаки, который поет «Кевина Барри»?
Ребята качают головами. Один сообщает, что знавал парня по имени Майкл - тот пел «Кевина Барри», но умер, оттого что пил много и ранен был на войне.
Господи, Пит, говорит бармен, я что, просил мировую историю мне пересказывать? Нет, парень. Петь мы у нас никому не разрешаем. Беда от этого. Особенно с ирландцами. Позволь им петь – тут же кулаки распустят. Я и имени такого не слыхал – Мэлаки. Не, парень, тут никаких Мэлаки нет.
Мужчина по имени Пит протягивает мне свой стакан. Вот, парень, глотни, и бармен говорит: ты что делаешь, Пит? Споить хочешь парня? Только попробуй, так я подойду и зад тебе надеру.
Заглянув во все привокзальные бары, мама сдается. Она прислоняется к стене и плачет. Господи, нам до Классон Авеню еще надо идти, а у меня четверо детей голодных. Она посылает меня обратно в бар, где Пит предлагал мне глоточек, и велит спросить, не нальет ли бармен воды в бутылочку для близнецов и не добавит ли капельку сахара. Мужчины в баре веселятся, когда слышат, что бармена просят напоить малышей, но он большой и сильный и велит им закрыть пасти. Детям молоко надо пить, а не воду, говорит он мне, и я объясняю, что у мамы нет денег. Тогда он выливает воду из бутылочек и наливает молока. Говорит: передай своей маме, что им надо пить молоко, чтобы выросли крепкие зубы и кости. От воды с сахаром будет рахит. Пойди, скажи маме.
Мама радуется, когда я приношу молоко. Она говорит, что про зубки, кости и рахит ей все известно, но нищим выбирать не приходится.
Добравшись до Классон Авеню, мы идем прямиком к итальянцу-бакалейщику. Мама объясняет ему, что муж опаздывает, наверное, задержался на работе, и спрашивает: нельзя ли кое-что взять в долг? Завтра она обязательно вернет.
Вы, миссис, рано или поздно всегда платите, говорит итальянец, и у меня в магазине можете взять все, что угодно.
О, говорит она, я немного возьму.
Берите все, что пожелаете, миссис. Я знаю, что вы честная женщина, и ребятишки у вас такие славные.
На ужин мы едим яйца и хлеб с вареньем, хотя еле жуем от усталости. Близнецы едят и засыпают, и мама укладывает их на постель, чтобы сменить подгузники. Она отправляет меня в коридор прополоскать грязные пеленки в туалете, чтобы потом их повесить сушиться и перепеленать малышей на следующий день. Мэлаки помогает подмыть малышей, хотя сам спит на ходу.
Я забираюсь в постель рядом с Мэлаки и близнецами. Подглядываю за мамой, которая сидит в кухне за столом, курит сигарету, пьет чай и плачет. Мне хочется встать и сказать ей, что я скоро стану мужчиной и найду работу на том заводе с высокими воротами, и каждую пятницу буду приносить домой деньги, чтобы она покупала яйца и делала тосты с джемом, и пела Anyone can see why I wanted his kiss.
На следующей неделе папу увольняют с работы. В пятницу он приходит домой, кидает зарплату на стол и говорит маме: теперь довольна? Торчишь у ворот, жалуешься на меня – и вот, получи. Они только предлога искали, и спасибо тебе, доискались.
Он берет несколько долларов из зарплаты и уходит. Домой возвращается поздно, буянит и горланит песни. Близнецы плачут и мама говорит: ш-ш, ш-ш, и сама еще долго плачет.
Мы подолгу играем на детской площадке - когда близнецы спят, когда мама устала, когда папа приходит домой и от него несет виски, и он горланит песню про Кевина Барри, которого повесили однажды утром, или про Родди Маккорли:
Up the narrow street he stepped
Smiling and proud and young
About the hemp-rope on his neck
The golden ringlets clung,
There’s never a tear in the blue eyes
Both glad and bright are they,
Нищета гнала ирландцев через океан в Америку, — и нищета погнала их обратно во времена Великой депрессии.Одними из многих стала семья Маккорт, в 1934 году вернувшаяся в Лимерик.И вот тогда для них начался настоящий ад…Голод. Безработица. Беспробудное пьянство отцов семейств, оставлявших на кабацкой стойке немногие заработанные гроши.Смерть, ставшая частой гостьей в лимерикских трущобах. И тяжкий груз ответственности, который лег на плечи маленького мальчика, вынужденного стать настоящим главой семьи…
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Владимир Дмитриевич Набоков, ученый юрист, известный политический деятель, член партии Ка-Де, член Первой Государственной Думы, род. 1870 г. в Царском Селе, убит в Берлине, в 1922 г., защищая П. Н. Милюкова от двух черносотенцев, покушавшихся на его жизнь.В июле 1906 г., в нарушение государственной конституции, указом правительства была распущена Первая Гос. Дума. Набоков был в числе двухсот депутатов, которые собрались в Финляндии и оттуда обратились к населению с призывом выразить свой протест отказом от уплаты налогов, отбывания воинской повинности и т. п.