Пpиключения Hиктошки - [3]

Шофер Торопыга, когда водил машину, подробно описывал вслух, что он делает. Чтоб не думали, будто вождение автомобиля — это такая простая вещь.

— Поворачиваем ключ зажигания, — объяснял Торопыга. — А теперь выжимаем сцепление и ставим в первую передачу. Левой ногой плавно отпускаем сцепление, правой выжимаем газ...

И так далее. Hиктошка лежал с закрытыми глазами и мысленно представлял себе, как он всё это делает. И Hиктошка хорошо запомнил, как нужно водить. Иногда вечером он запирался в туалете и тренировался понарошку — выжимал сцепление, включал мигалку, крутил руль… Он был не такой, как Пустомеля, которого сколько ни учи — голова все равно остается пустая. Hиктошка всё схватывал на лету. Жаль только, что этого никто не замечал. Вот так Hиктошка и выучился водить автомобиль — так сказать, заочно.

— Эй, кто это там в туалете засел? — кричали из коридора.

Hиктошка тормозил, гасил мотор и выходил из «машины».

И вот теперь была ночь, ярко светили звезды и все спали. Кроме разных бабочек и жужелиц, копошившихся под колпаком фонаря. А машина уже завелась. Hиктошка потихоньку выжал сцепление, включил скорость, дал газ. Потом плавно отжал сцепление — всё, как делал Торопыга. Машина, шурша колесами по гравию, выехала со двора. Hиктошка переключил на вторую передачу, потом на третью. Автомобиль ехал быстро и плавно, в лицо дул теплый ветер. Hиктошка выехал в поле и понесся по проселочной дороге. На ней иногда встречались ухабы, но Hиктошка всегда вовремя сбавлял скорость, да и машина была так хорошо сделана, что, казалось, и не замечала совсем этих ухабов. Она летела как птица. «Как же все-таки здорово, когда едешь совершенно один и никого нет, и никто не может тебя достать!» — думал Hиктошка. Если бы даже он дождался своей очереди и его сейчас вез шофер Торопыга, то невозможно было бы так спокойно смотреть на эти проносящиеся мимо спящие цветы и травы, и на ярко мерцающие звезды над головой. Вместо того, чтоб наслаждаться теплым ветром и чувствовать, как все замирает внутри, когда машина проваливается в яму, пришлось бы слушать бесконечную болтовню Торопыги. И с тех пор Hиктошка стал иногда кататься по ночам, когда все спали и его никто не видел.

Глава вторая. ТЕЛЕПАТИЯ.

У Hиктошки был один-единственный друг. Скажем прямо, не совсем обычный. Никто, кроме самого Hиктошки, про существование этого друга не знал, и никто его не видел. Hиктошка, честно признаться, и сам его не видел, но часто разговаривал с ним. Звали Hиктошкиного друга Вилка. Иногда, когда в комнате никого не было, Hиктошка подходил к окну и, глядя на кусты роз, которые возвышались над их домом, заговаривал с Вилкой.

— Слышишь, Вилка! Недавно я на машине еду по полю. Темно. Тихо. Вдруг кто-то ко мне в машину — ка-ак бух! Прямо на соседнее сиденье. Я от неожиданности рулем дернул, но удержал. Тут кто-то еще один — бух! — ко мне на руль свалился. А сзади третий — на плечи. Я — по тормозам! Тот, что на плечи, мне сверху на голову ползет, этот — с руля на меня своими лапами лезет. А тут еще двое навалились. Но я не растерялся. Р-р-раз! Одного рукой обратно в поле отбросил, схватил того, что в волосы вцепился, и... так его сжал, что он крикнул и сам куда-то ускочил... Слышь, Вилка?

А Вилка отвечает:

— Слышу, да...

— У меня еще под рукой скалка была... такая, знаешь, которой повар Кастрюля блины раскатывает. Я того, что на руле, этой скалкой прямо по... в общем, всех раскидал. Вдруг слышу — сзади шебуршатся. Я оглянулся — а там... батюшки — целые полчища! Я обратно — прыг на сидение — и по газам! А они и спереди! Поехал прямо по ним. А они наматываются на колеса, пищат, хрустят. Гадость какая! Понимаешь, Вилка?

А Вилка отвечает:

— Понимаю, да...

— Но я все-таки набрал скорость — и, слава богу, уехал.

— Ну, ты даешь!

— Да вот. Представляешь, каково?

— Представляю. Ну вообще круто!

И так Hиктошка этому Вилке про свои приключения рассказывал. То это были полчища кузнечиков, напавших на него ночью, в другой раз — туча мух, от которых Hиктошке пришлось с обрыва в реку нырять... Вилка узнал и как Hиктошка на горном орле прокатился. Упал в орлиное гнездо, когда по горам лазил — вот орел его и понес. И как он на рыбе ездил. Купался себе в реке и не заметил, что нечаянно сел верхом на сома. А сомы-то, они бывают совсем бешеные, особенно, когда идут на нерест. А они как раз туда и шли.

— Представляешь, Вилка? — спрашивал Hиктошка.

— Да уж, представляю себе. Наверно, страшно на соме ехать?

— Еще бы. У него морда такая усатая и огромная, что если он ее откроет... то есть, если он рот свой откроет, туда коротышка поместится легко, даже не один, а целых три.

— Ничего себе!

— Вот именно! Но я-то ему рот открыть не давал — держал его крепко за усы.

— Ну, ты даешь! И как это тебе только в голову пришло?

— Не говори, я и сам себе удивляюсь. Вообще-то я очень скромный, медлительный неповоротливый... ты ведь меня знаешь. Но когда нужно действовать — я прямо сам себя не узнаю. Становлюсь быстрый, как молния.

— Это точно!

— Вот я его за усы ухватил — и держу, не отпускаю. А он бесится, носит меня по реке — вдоль и поперек. Вначале вдоль понес, против течения. Со страшной скоростью. Думал — я его усы отпущу и упаду. Куда там! Я усы на руки намотал — и еду. Потом он устал, видно. Развернулся и по течению понес. Потом — поперек реки. Туда! Сюда! А я что? Мне хоть бы что. Хоть ты меня носи, хоть подбрасывай, хоть под воду на глубину уходи, хоть из воды выпрыгивай — я знай себе усы не отпускаю.