Позывной «Леший» - [61]

–  Ну, никакую Большую военную тайну, Василь Семенович мы с тобой не выдали. Что они такого важного узнали? Что мы советские диверсанты? И что? Завтра уйдем, и всего делов. Это тем, кто остается, надо волноваться, чтобы мы лишнего не сболтнули. А то ведь и нам о них много чего лишнего известно.

Митрохин засмеялся.

–  Ага. Поймал мужик медведя, а тот его не отпускает… О! Приехал кто-то! Адольфа на ночь глядя принесла нечистая, или англичанин так быстро вернулся?

Я глянул в окно и увидел остановившийся Опель-капитан англичанина.

–  Наш…

Хорст вышел из машины, подошел к задней дверце, открыл и помог выбраться… Адель.

–  Не понял? А это что за фокусы? Договаривались же!

–  Чего там? – Митрохин сделал движение, словно хотел встать.

–  Он Адель обратно привез.

–  Интересно девки пляшут…

Сапоги прогрохотали по коридору так, словно англичанин при каждом шаге давил подошвами тараканов. А дверь в комнату распахнул так, словно прежде чем войти, собирался бросить внутрь гранату.

Реально, что-то серьезное случилось. Таким взбешенным, в общем-то, хладнокровного Флеминга я еще не видел.

–  Сволочь! – прорычал тот, падая на стул. – Густав, угости сигаретой. Твои крепче… Фрау Гершель! Бренди!

–  Что случилось? Ты можешь объяснить? Кто сволочь? И почему Адель снова здесь?

–  Наш милый камрад Адольф! – англичанин произнес длинную, непечатную фразу, самым невинным словом к которой было последнее. – Мразь!

Потом глубоко затянулся и, когда Розалия Карловна принесла графин и рюмки, заговорил сне уже совершенно спокойным тоном.

–  Там девушка на крыльце… Приютите на ночь… Или насовсем… Как хотите. Но сегодня ей точно лучше остаться.

–  Как прикажете, господин оберштурмбанфюрер, – экономка поставила на стол бренди и посуду. – Я могу идти?

–  Да… Спасибо. Дальше мы сами… – в подтверждение сказанного, Хорст вытащил из графина пробку и принялся разливать золотистый напиток по рюмках.

Митрохин дождался пока выйдет Розалия Карловна, а потом уточнил.

–  Вы совершенно правы, Генрих. И гестаповец заслуживает каждого эпитета. Но конкретнее можно? Вы не забыли, что наши товарищи сейчас, как бы, вместе с его людьми работают?

–  Что? А-а… нет… там все в порядке. Гауптштурмфюрер больше нашего заинтересован в удачном исходе дела… Просто эта сволочь… этот… – прозвучало очередное определение физических и умственных качеств немца. А так же весьма неординарный вывод о его межвидовом происхождении. – В общем, напился, как свинья.

–  Всего лишь? – капитан выразительно щелкнул ногтем по опустевшему наполовину графинчику.

–  Если б… Он испортил Гретхен…

–  Что он сделал? – переспросил я, решив, что не точно перевел слова англичанина. Все же он, отвечая Митрохину, большей частью говорил на немецком. А этот язык мне еще давался с трудом. – Вы хотите сказать, он обесчестил девушку?

–  Обе… что? – вытаращился на меня Хорст. – А-а… Да ну вас… Стал бы я из-за такой ерунды нервничать. Он избил ее! Понимаете? Не знаю, что на Адольфа нашло, но лицо у девушки – сплошной кровоподтек. Я, конечно, посмотрел… Разрывов ткани и непоправимых увечий, к счастью, нет. Но на люди она показаться сможет еще очень не скоро. А ведь я собирался ее… Впрочем, это вы знаете. Верите, едва сдержался.

Англичанин снова наполнил рюмки.

–  А еще у девчонки множественные ожоги на грудях, животе и… Сигарой прижигал, когда считал, что она недостаточно старается. Парни, обещайте мне, что ублюдок не уйдет из замка живым?

–  О, об этом можешь не беспокоиться… – приложил ладонь к груди Митрохин. – Зуб даю…

–  Зачем он мне? – удивился англичанин. – На память?

–  Это идиома такая, – объяснил я. – Вроде клятвы.

–  А-а… Надо запомнить…

–  Запоминай. Но сперва объясни, почему ты Адель домой не отвез?

–  Так она сама не захотела… – развел руками англичанин. – Мы в особняк вместе зашли. Она все и увидела… А когда доставили Гретхен в госпиталь… Я ее на себя СД оформил, лишних вопросов не будет… В общем, Адель, наотрез отказалась выходить из машины. Сказала, что гестапо знает, где она живет и снова арестует… Ну, не выбрасывать же ее? Пришлось привезти обратно. Может, и к лучшему. Никому не известно, что еще учудит эта мразь, когда проспится. А Роза Карловна в обиду девчонку не даст…

Хорст с удивлением посмотрел на полную рюмку в своих пальцах и поднял вверх.

–  Давайте выпьем, господа… за то, чтобы на Земле никогда не плодились такие твари.

–  Смерть фашистам! – полушепотом поддержал его Василий Семенович.

–  Гореть им всем в Аду! – завершил тост англичанин и выпил. Потом подошел к патефону и поставил первую попавшуюся пластинку. Угадал или нет, но по дому поплыл знаменитое танго Хенрика Химмеля "Il pleut sur la route", в чудесном исполнении аккордеонного оркестра Де Принса.[23]

* * *

Старшина с бойцами заявились под самое утро. Довольные, говорливые… С их возвращением двор наполнился шумом и смехом. Словно не диверсионная группа с задания вернулась, а горожане на дачу приехали. Шашлык жарить… Хорошо хоть на гармошке не играли.

К слову, дымком тоже потянуло. Ну, и ладно. Раз веселятся, значит все живы. А детали можно и попозже узнать. Еще покемарю часок… Вчера сперва с Хорстом допоздна засиделись, утрясая кое-какие нюансы. Уточняя, кто, где и в какое время будет находиться, чтобы не мешать друг другу, но и не упускать из виду. Мало ли, как обстановка сложится? Может, весь план на ходу переиначивать придется. Попутно узнали несколько важных мелочей, которых не преподают на рабфаке, но знает любой кадет хоть английской, хоть германской армии. Особенно, если имеет в фамилии приставку фон.