Позор семьи - [31]

— Это не довод, если твоя мать ведет себя как какая-то…

— Да мама в сто раз лучше тебя!

Маспи Великий, забыв о собственном величии, бросился с кулаками на младшую дочь, но натолкнулся на Селестину, преградившую ему дорогу.

— Не трогай ребенка!

Такое сопротивление привело Элуа в замешательство. Сломленный уже тем, что ему вновь пришлось прибегнуть к пререканиям, он запротестовал:

— Ты что, не слышала, как она с отцом разговаривает?

— Она права!

— Что?

— Кто же будет уважать отца, который учит недостойному поведению! Кто же будет уважать мать, которая столько времени провела в тюрьме! По-моему, Фелиси приходится быть очень стойкой, чтобы не прогнить до мозга костей с такими примерами перед глазами, которые и ты, и я ей показываем.

Растерявшись, Элуа смог лишь пробормотать:

— Но… но что с тобой случилось?

— Я встретилась с Бруно…

— Я в этом не сомневался!

— Я встретилась с Бруно, мы с ним поговорили, и мне стало стыдно, ты слышишь, Элуа? Мне, его матери, стало стыдно перед собственным сыном! Я подумала, как он еще может любить такую мать… Мы ведь воистину ничтожества, вот кто мы такие, и поэтому я тебя предупреждаю: если ты вздумаешь обижать мою маленькую Фелиси, которая честна и чиста, как родник, я собираю чемоданы, и мы обе уходим!

Подавленный поступком новой, не знакомой ему Селестины, о существовании которой он даже и не подозревал, Маспи не нашелся, что ответить. Дедушка, понимая, в какую ситуацию попал его сын, решил прийти ему на помощь.

— В мое время если женщины позволяли себе разговаривать подобным образом со своим мужем, то ее строго наказывали!

Взбешенная Селестина повернулась к нему:

— А вы, папаша, помолчите! Все произошло по вашей вине! Это вы сделали из своего сына бандита, лентяя и ничтожество!

Старик побагровел.

— Ты, дочь моя, знай, если бы у меня была палка, я бы задал тебе трепку, чтобы научить меня уважать!

Фелиси как всегда вовремя вмешалась, проговорив:

— Очень хорошо, что у тебя ее нет! Потому что, если бы ты хотя бы попытался тронуть маму, я бы заставила тебя проглотить твою палку!

Селестина разошлась еще больше:

— Негодяй, вот ты кто!

Бедная бабушка пережила такие адские страдания за то время, пока терпела вас, ведь этого никто не станет отрицать! Пошли, Фелиси, оставим их… Они мне надоели!

Мать и дочь ушли на кухню, Элуа в полной растерянности удалился в свою комнату и закрылся, двое стариков остались одни. Дедушка колотил по столу.

— Это еще не повод, чтобы не подавать мне мой кофе! Иди и притащи мне его, Адель!

Но пришлось убедиться, что это был день, когда восстали все угнетенные в квартале на улице Лонг-де-Капюсин, так как впервые со времени их совместного существования Адель Маспи не повиновалась.

— Нет.

Муж уставился на нее, не веря своим ушам.

— Что ты говоришь?

— Что свой кофе ты можешь приготовить себе сам!

— Боже ты мой! Почему?

— Потому что Селестина права и, по сути, ты не что иное, как старый негодяй!

Какой бы прекрасной погода ни была, Бруно она казалась унылой, под стать его душевному настроению. Солнце по всем его полуденном великолепии казалось ему всего лишь каким-то тусклым фонарем, а синее небо — безвкусно раскрашенной крышей. С самого утра Бруно Масли что-то тяготило, что-то мешало свободно дышать, и только некоторое время спустя он понял, что его плохое настроение и невосприимчивость праздника природы были вызваны предстоящим обручением Пимпренетты с Ипполитом Доло.

Пишеранд, догадывавшийся о душевном состоянии коллеги, не докучал ему своими разговорами, они молча обошли районы, нарочно попадаясь на глаза уголовникам, чтобы напомнить: о вас не забыли. Ненавязчиво на ходу он изложил Бруно свои планы относительно проблем, возникших в связи С убийством Ланчиано, с поисками соучастников Бастелика в деле ограбления ювелирного магазина на улице Парадиз.

— Нет у меня никаких доказательств, но я чувствую, что эти два дела совсем не связаны друг с другом… Бастелика прав: если бы он прикарманил состояние, которое Итальянец носил при себе, то не стал бы искушать дьявола, участвуя в слишком опасном деле в расчете на прибыль, несравнимо меньшую, чем та, что он уже добыл.

— Следовательно, вы считаете, что он не замешан в убийстве Итальяшки?

— Нет… Мне кажется, что преступник не стал ничего говорить своим друзьям… Ты понимаешь, что я хочу сказать? По-моему, события могли развиваться так: Ланчиано сел в Генуе на французское судно… возможно, судно принадлежало Дьедонне Адолю… Предположим, наш Итальянец с драгоценностями обратился к Салисето… Я думаю, он все ему рассказал и… тем более, тот был один… Тони перестал себя контролировать, когда увидел товар… Он убивает парня и, чтобы замести следы, бросает труп в воду. Чтобы его товарищи ничего не заподозрили, он участвует в ограблении ювелирного магазина, которое действительно было заранее подготовлено… а Бастелика совершает промах, который его губит. Интересно… если убедить Бастелика, что его главарь вел двойную игру, как он к этому отнесется?.. Ты меня слушаешь?

— Что? Да, конечно…

— Я вижу… тебя не очень затруднит, если я попрошу повторить только что рассказанное, а? Ну какое это может иметь значение для тебя или для меня, что я пытаюсь разобраться в ситуации!