Познакомлю со смертью - [42]

Глава 33

Главврач Петр Тимофеевич Платухин, профессор медицины, сухонький старичок с необычайно умными и живыми глазами, встретил Павла приветливо.

— Садитесь, молодой человек, — он жестом указал на кресло возле своего стола. — Значит, вас интересует Олег Николаевич Кочетов?

Оперативник кивнул.

— Натворил что-нибудь? — цепкие глазки профессора впились в лицо Павла.

— Нет, — ответил тот. — Проходит у нас свидетелем по одному делу, и я хотел бы получить его подробную характеристику, чтобы знать, можно ли верить его показаниям.

Но профессор сделал свои выводы.

— Значит, наш Олежек уже в уголовном розыске котируется, — заметил он. — Предупреждал я его, да разве такие слушают?

— Предупреждали о чем? — Павел от нетерпения подался вперед.

— О том, что допрыгается, — вздохнул Платухин. — С одной стороны, жалко его. Блестящий хирург, мог и себе большое будущее сделать, и людям помочь.

— Мы пока его ни в чем не обвиняем, — сказал Киселев. — Просто интересуемся его личностью.

— Не обвиняете? — Петр Тимофеевич ехидно посмотрел на Павла. — Еще обвините. Вряд ли он остановится. Впрочем, хватит мне говорить намеками, — оборвал он себя. — Да, Кочетов Олег Николаевич действительно работал в нашей больнице в онкологическом отделении и действительно был блестящим хирургом. Он работал и, думаю, сейчас работает над диссертацией о внедрении нового метода лечения опухолей. Кстати, если вам интересно мое мнение, я считаю этот метод абсолютно бесперспективным. Он не ускорит смерть, но никак не сможет продлить жизнь.

— Почему же он ушел из вашей больницы? — спросил Киселев.

— Видите ли, молодой человек, — профессор уселся поудобнее, — здесь у нас государственное учреждение, а не экспериментальная площадка, и к нам приходят больные, которых мы обязаны лечить, а не проводить на них опыты, как на кроликах и мышах, да еще и брать за это хорошие деньги. Так вот, Кочетов занимался именно проведением опытов и взяточничеством. Да, он был блестящим хирургом, но при этом — мясником, абсолютно не испытывающим чувства жалости и сострадания к своим больным и если и желающим их выздоровления, то только ради удовлетворения собственных амбиций.

— А больные не жаловались? — поинтересовался Павел.

— Никогда! — профессор даже стукнул кулаком по столу от негодования. — Он действовал очень умно и хитро. Когда ко мне приходит больной, я честно говорю ему: я берусь вас оперировать, но вы проживете после операции еще лет, скажем, пять. Человек соглашается, и тут его перехватывает Кочетов, осматривает, приглашает на следующий день с родственниками и сообщает: «При вашем желании я могу провести операцию и лечение, после которых вы уйдете из больницы совершенно здоровым». — «Но профессор дает мне пять лет жизни, — отвечает больной. — Разве ему можно не верить?» — «Это психологическая обработка, — безжалостно замечает Олег. — Возраст и самолюбие не позволяют ему пропустить вперед молодых коллег с новыми методами. Я занимаюсь разработкой биоактивных добавок, не дающих опухоли развиваться после операции, если останутся метастазы. Впрочем, вам решать. К сказанному добавлю: хотите оперироваться у светила — пожалуйста, только потом не жалейте».

И больной соглашается, Кочетов деликатно намекает, что новшества стоят денег, делает операцию, после дает гарантию на сто лет здоровой жизни, и счастливый человек уходит, щедро вознаграждая врача и не подозревая, что ему все равно отпущено пять лет.

— Почему же вы прилюдно не раскрыли его обман? — спросил Киселев.

— Пытался. Видели бы вы, какой шум подняла общественность! — усмехнулся профессор. — Дескать, я ставлю палки в колеса молодым врачам, мне самому пора покинуть клинику. Олег собрал всех своих больных, и они вещали по всем средствам массовой информации, как прекрасно чувствуют себя.

— Это действительно так? — уточнил оперативник.

— Пока так, — кивнул Платухин. — Кочетов никогда не брался оперировать тех, кому суждено прожить год или чуть больше. Так что на тот момент больные еще не успели разобраться в нем. Мое выступление по телевидению пропустили мимо ушей. Я тогда назвал его мясником и посоветовал идти в патологоанатомы: у тамошних клиентов никогда не бывает жалоб. Олег только смеялся мне в лицо.

— И все-таки вам удалось его выжить, — сказал Киселев.

— Да, но какой ценой? — Платухин достал из кармана платок и вытер пот со лба. — У него на столе умерла двадцатилетняя девушка, — он вздохнул и сделал паузу. — Все эти толки вокруг его имени помогли создать ему рекламу. Девушке я гарантировал удачный исход операции (она обратилась с диагнозом «рак груди»), но не скрыл, что с одной грудью ей придется расстаться, и ничего с этим не поделать. Сейчас мы проводим операции с сохранением молочной железы, однако в случае локализации ее опухоли это было невозможно. У девушки, которая еще замужем не была, мой приговор вызвал, конечно, шок. Бедняжка направилась к Кочетову. Тот пообещал и вылечить ее, и грудь сохранить. Только операция должна была длиться дольше обычной на несколько часов, и он влепил ей наркоз больше нормы. Вот сердце и не выдержало. По идее, его надо было отдать под суд, но, — профессор развел руками, — у Олега имелись все необходимые бумажки от ее родных, дававших согласие (он со всех больных брал такие бумажки). Единственное, что я мог сделать, — это запретить ему проводить операции и лечение самостоятельно. И он, естественно, ушел. Где он сейчас? Ребята говорят: строит частную клинику и переманивает их к себе. Кое-кто даже дал согласие. Если я узнаю, что он действительно станет владельцем клиники, я не поленюсь снова заклеймить его во всех средствах массовой информации, — Платухин гневно стукнул кулаком по столу.