Пожнешь бурю - [88]

– Мне двадцать семь, – сухо напомнил Уильям. – Самое время подумать о семье.

– А твой отец? Разве одобрит сквайр Роулингс невесту из… как вы там нас называете, из сассенахов?

Уильям сделал большой глоток золотистого напитка и только потом наполнил протянутый бокал Освальда.

– Я не горец и не употребляю этого прозвища. Отец вполне одобрил мое намерение ехать сюда и подыскать невесту. Ему в его возрасте очень хочется иметь внуков.

– Скажи лучше, ему очень хочется, чтобы ты получил титул, – проницательно уточнил. Освальд и рассмеялся при виде вспыхнувшего на худом лице приятеля румянца. – Признайся, Уилл, ты ведь всю жизнь переживаешь, что с такими деньгами никак не добьешься приличного места в обществе?

– Я способен купить любое место, какое захочу.

Уильям всеми силами старался не выдать закипавшую в нем ярость. Он всегда ненавидел Освальда Трэнтама, брата своей матери, отвратительного жирного борова, к счастью, редко приезжавшего в Глазго. Разумеется, следовало ожидать, что Освальд почтит его визитом в Лондоне, но Уильям, честно сказать, надеялся на несколько дней отсрочки.

Освальд был богатым банкиром, женатым на единственной дочери лорда Артура Пемброка, женщине с лошадиным лицом, томной и такой же жирной, как ее супруг. Уильяма неизменно забавляло, с каким нетерпением дядя ждет кончины лорда Пемброка, чтобы унаследовать скромный титул, обещанный стариком лет двадцать назад при условии, что Освальд женится на его дочери Дороти. Сейчас Освальду сорок три, а лорду Пемброку семьдесят девять, и, по слухам, он до сих пор здоров как бык, хотя сам Уильям никогда его не видал.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросил Уильям, что бы поддержать разговор, считая, что должен оказать дяде уважение.

– Какая-то из приятельниц Дороти прослышала, что вчера вечером тебя представили леди Хамфрис. Знаешь ведь этих женщин! Им известны имена всех твоих домочадцев и дальних родственников, даже чертовой кошки, если она у тебя имеется. – Освальд звучно икнул, налил себе еще бренди, а Уильям нахмурился, глядя, как уменьшается содержимое хрустального графина. – И нас приглашали, да у меня разыгралась подагра. Слава Богу, сегодня получше.

– Рад слышать, – буркнул Уильям.

Маленькие глазки Освальда сверкнули.

– Ха! Нисколько не сомневаюсь, мой мальчик! Отлично знаю, будь я проклят, мы с тобой по-прежнему любим друг друга! Как тебе удалось получить приглашение на прием к Кэролайн?

– Меня знают в городе, – хвастливо заявил Уильям. – Однако же я удивлен, что приятельница Дороти не сочла возможным познакомиться со мной. – Он снова нахмурился, с неудовольствием подумав, что кто-то побежал докладывать тетке о его приезде.

Освальд пожал плечами и полез в карман за табакеркой.

– Женщины любят вынюхивать всякие сплетни и болтать об этом без передышки, тебе уже надо бы знать это, парень. Ну, расскажи, приглядел ты кобылку, достойную твоей конюшни?

– Нет, – коротко бросил Уильям.

– Приятельница Дороти сболтнула, будто ты уехал с леди Элизабет Камерфорд. – Пухлое лицо Освальда выразило неодобрение, – Подобная неразборчивость, Уильям, может сильно тебе навредить. – Он самозабвенно чихнул, вытер нос шелковым платком и сокрушенно добавил; – Она, конечно, красавица, но слишком непредсказуема на мой взгляд. По слухам, сердце ее принадлежит другому.

– Маркизу Монтегю, – с готовностью подсказал Уильям.

– Лорду Монтегю? – Освальд, задумчиво насупился. – А! Ну да, молодому Равенслею, Я и забыл, что он несколько месяцев назад унаследовал дядюшкино поместье. Слышал, он вчера вечером тоже был у Кэролайн. Ты его видел?

Уильям отрицательно покачал головой, начиная тяготиться болтовней родственника.

– А раньше когда-нибудь встречался с маркизом? Знаю, Глазго далековато от Северо-Шотландского нагорья, но, говорят, прядильни находятся в вашем городе.

– Нет, я его никогда не видел, – сказал Уильям со всем терпением, на какое был способен.

Освальд взял еще одну щепотку из золотой табакерки.

– Чарльз Брентуэйт, мой бывший компаньон, руководит сейчас лондонским отделением предприятия Макэйлисов—Вильерсов, и дела идут превосходно, как мне говорили. Похоже, предприятие сильно расширилось за последние годы. Для шотландцев удача немалая.

– Отчасти это заслуга Эдварда Вильерса, – сказал Уильям и незаметно вздохнул, поняв, что дядя не собирается оставлять эту тему.

– Ну да! – презрительно фыркнул Освальд. – Никчемный мерзавец, падкий на деньги, и хорошенькие мордашки. Племянник, по общему мнению, точно такой, однако я склонен считать, что еще хуже.

– Вы знаете, маркиза? – удивился Уильям и наклонился, чтобы в третий, раз налить себе и дяде бренди.

– Черт возьми, кто не знает Монтегю в этом городе! Ему было, наверное, не больше девятнадцати-двадцати, когда он положил начало своей репутации. Затащил в постель жену Сэра Ричарда Стэнтона, и ревнивый муж, стыдясь признаться, что обманут мальчишкой в коротких штанишках, нанял пару головорезов разделаться с ним. Юный Вильерс как раз уехал в свое поместье в Суррей, и болтали, будто убийцы пробрались в дом, рассчитывая напасть на него во сне, однако через десять минут вылетели от туда, один с расквашенной физиономией, другой с отрубленным пальцем. Я бы не рискнул биться с ним на шпагах!