Пожизненный срок - [2]

Другим патрульным она приказала занять позиции в противоположных концах площади для лучшего обзора — одной машине на углу Сконегатан и Сёдерманнагатан, а другой — на углу Эстъётагатан.

Андерссон в это время рылся в куче бинтов, огнетушителей, лопат, фонарей, антисептических гелей, ограждающих лент, аварийных знаков, папок с бланками и прочего хлама, которым обычно забит багажник любой полицейской машины.

— 16–17 — центру, — произнесла Нина в микрофон. — Можете назвать имя звонившего человека? Прием.

После короткого молчания оператор ответил:

— Гуннар Эрландссон, второй этаж.

Нина подняла голову и оглядела фасад выстроенного в шестидесятых годах здания с квадратными венецианскими окнами. На кухне второго этажа, за красно-белыми клетчатыми занавесками горел неяркий свет.

— Он еще не спит. Мы идем.

Подошедшие двое полицейских представились: Сундстрём и Ланден. Нина коротко кивнула и набрала код замка подъездной двери. Никто не обратил внимания на тот факт, что она знает код на память. Нина вошла в подъезд и еще больше приглушила рацию. Другие полицейские молча последовали за Ниной. Андерссон, замыкавший цепочку, заклинил входную дверь, чтобы она на всякий случай осталась широко открытой.

На лестнице было темно и пусто. Свет скудно сочился из стеклянных окон в металлической двери лифта.

— Здесь есть внутренний двор? — негромко осведомился Ланден.

— За лифтом, — шепотом ответила Нина. — Дверь справа ведет в подвал.

Ланден и Сундстрём подергали двери. Обе оказались запертыми.

— Открой двери лифта, — приказала Нина Андерссону.

Полицейский заклинил и двери лифта, чтобы никто из жильцов или потенциальных преступников не смог воспользоваться лифтом. Андерссон остановился на ступеньках в ожидании следующих приказаний.

Паника проявилась резкими ударами сердца, отдававшимися в затылке. Спасение Нина нашла в уставе.

«Сначала оцените положение. Блокируйте лестничную шахту. Поговорите с человеком, позвонившим в полицию, чтобы определить, где раздались выстрелы».

— Ну что ж, давайте определимся! — сказала она и стала быстро подниматься по ступенькам с этажа на этаж.

Андерссон шел за ней, отставая на один лестничный марш.

Лестничный колодец был зловеще темен. В тишине слышался шорох форменной одежды Нины. Пахло моющими растворами. За закрытыми дверями угадывалась жизнь — поскрипывали кровати, тихо шлепали по эмали капли из текущих кранов.

«Здесь ничего не случилось, ничего опасного. Все хорошо и спокойно».

Наконец, немного запыхавшись, она дошла до квартир верхнего этажа. Обстановка здесь была другой — мраморный пол, снабженные системами безопасности двери. Нина знала, что в конце восьмидесятых дом ремонтировали и решили устроить в верхнем этаже квартиры повышенной комфортности — вскоре после этого катастрофически рухнули цены на недвижимость. Несколько лет квартиры пустовали, едва не обанкротив ассоциацию владельцев. Теперь цены, конечно, были заоблачно высокими, но Давид до сих пор возмущался непроходимой глупостью прежнего комитета.

На площадку, тяжело дыша, поднялся Андерссон и раздраженно вытер пот со лба.

— Похоже, это ложный вызов, — объявил он.

— Сначала послушаем, что скажет человек, который нас вызвал, — ответила Нина и пошла вниз.

Сундстрём и Ланден ждали их на втором этаже, возле двери с табличкой «Эрландссон, Г. и А.».

Нина подошла к двери и тихо постучала.

Ответа не последовало.

За спиной Нины нетерпеливо переминался с ноги на ногу Андерссон.

Она снова постучала, на этот раз значительно громче.

Дверь приоткрылась, закрытая на тяжелую цепочку, выглянул мужчина в белом в синюю полоску халате.

— Гуннар Эрландссон? Полиция, — сказала Нина, показывая человеку служебное удостоверение. — Вы позвонили в полицию и сказали о каких-то подозрительных звуках. Нам можно войти?

Мужчина прикрыл створку, снял цепочку и распахнул дверь.

— Входите, — прошептал он. — Не хотите кофе? Жена испекла рулеты с домашним мармеладом. Она сейчас спит, у нее бессонница, и она принимает таблетки…

Нина вошла в прихожую. Квартира была точно такая же, как у Давида и Юлии, но намного чище.

— Не беспокойся, — сказала Нина.

Она заметила, что Эрландссон обращается к Ландену, самому рослому из мужчин. Теперь он тревожно переводил взгляд с одного полицейского на другого, не зная, к кому обращаться как к главному.

— Гуннар, — сказала Нина, легонько взяв мужчину за плечо, — давай присядем и ты расскажешь, что слышал, ладно?

Мужчина заметно напрягся.

— Да, — вымолвил он, — конечно, конечно.

Он провел ранних гостей в устланную толстым ковром и безукоризненно убранную гостиную с коричневыми кожаными диванами. Повинуясь привычке, опустился в обращенное к телевизору кресло, а Нина присела на краешек кофейного столика.

— Расскажи, что случилось, Гуннар.

Мужчина с трудом сглотнул слюну, все еще лихорадочно по очереди оглядывая полицейских.

— Я проснулся, — заговорил он. — Меня разбудил резкий звук, хлопок, похожий на выстрел.

— Почему ты решил, что это именно выстрел? — спросила Нина.

— Я лежал в кровати и сначала подумал, что этот хлопок мне приснился. Но потом он прозвучал снова.

Мужчина достал из лежащего на столике футляра очки и принялся нервно их протирать.