Пожароопасный период - [21]

– Руководствуясь личными указаниями Верховного бога Саваофа, во имя отца, сына и святого духа, идя навстречу очередному.

– Без «отче наш», Кныкин! – иронично усмехнулся Саваоф.

– Привык, не могу по-другому! – потускнел грешник.

Апостол Петр, ведающий вопросами сельского хозяйства и рыболовства по совместительству, поправил на голове нимб и постучал карандашиком о графин.

– Вот только малая часть безобразий, не угодных богу и народонаселению. По твоему указанию, сын мой, презираемый, распаханы все солончаковые земли окрест Кутырево, где паслись агнцы и личный скот. Теперь там дуролом крапивы и лебеды, приют чертей и бесов.

Сатана на балконе удовлетворенно и сыто отрыгнул.

– А что сделалось с рыбными запасами озер? – продолжал Петр. – Выгребли до основания неводами, а теперь травите гербицидами. И все киваете на неблагоприятные климатические условия. Условия мы вам создали райские, еще с первого дня творения: живи и радуйся, трудись и хозяйствуй рачительно.

– Империалисты мешают! – глухо проронил Кныкин.

– Плохому танцору, извиняюсь. Ты, сын мой, и иже с тобой сотоварищи жили по принципу: после нас хоть потоп! Потопа не будет. Хватит, побаловались. Слишком дорого он стоил нам в старину. Потом такие же потопы пытались устроить вы, неразумные человеки! Живой пример: пытались затопить низинные земли севера Западной Сибири – нефтеносные и газоносные, тайгу и болота. Нашлись разумные, не дали. И я дарую им свое апостольское благословение! А тебе, Кныкин.

– Свободу Кныкину, свободу! – зарокотал Сатана.

– Гуманно, но невыполнимо! – отклонил предложение апостол Петр, – Кныкин брал взятки при распределении квартир, устраивал родственникам и любовницам, прости господи. В ад его, на костры!

Кныкин наконец испугался не на шутку:

– Жена, дети. Помилуйте!

– Третья жена и опять – молодая! – в глазах Ильи заискрились молнии высокого напряжения.

– Сгинь! – заключил Саваоф. И Кныкин сгинул.

– Вот что, ребята, – нервно вскочил с места Илья- пророк, – по-моему, мы затягиваем с разбором и приговором. Позвольте мне по-военному, коротко: – На ковер!

Возникла заведующая культурой.

– Возраст? – гаркнул Илья на старуху.

– Запамятовала. Склероз.

– Образование?

– Ветеринарный техник.

Илья метнул молнию.

С директором мебельной фабрики вообще разговаривать не стали. Просто громыхнуло, окутало все дымом, в это время проломилась доска пола и директор исчез. Пока обслуга выгоняла полотенцами дым из зала, ввели известного на всю округу писателя. Он лихо умел настроить перо в угоду текущему моменту и очередной кампании. Ниспровергали неудобные таланты, ниспровергал и он. Хвалили и возносили дутый авторитет, он возносил его устно и печатно. Назавтра, не моргнув глазом, делал обратное, едва менялась ситуация и руководящее мнение. В прошлом он слыл поборником повсеместного возвеличивания королевы полей и царя-гороха. Затем отрекся от них и сделался хулителем «неперспективных» деревень. Затем. Впрочем, хватит о грехах. Он ходил в черной бороде, прихрамывал и считался архисовременным.

– Почему вы явились сюда в светлой бороде? – спросил писателя апостол Петр.

– Светлое время грядет! – бодро ответил грешник.

– Саваофу ответ понравился.

– Похвально, сын мой! – сказал Саваоф. (Бог-отец в вопросах литературы, по-моему, разбирался слабо, но лесть тешила старое сердце). Илья-пророк, по всему, был недоволен мягкотелостью бога-отца, он ерзал на стуле, накалялся, наконец, заземлил напряжение.

– Ваши убеждения, литератор?

– Служить времени!

– А правде? А художественности? – вставил апостол.

– Как бог даст.

– В мою канцелярию! – погладил бороду Саваоф.

У меня заболела душа. Когда я поднял взгляд и увидел редактора Бугрова, стало жаль шефа. Как-никак он покладистый, не злой. Пожалел и меня, не выгнал за содеянное в первый же день работы. А по-человечески это стоит признательности. Человеки же мы.

– Пресса? У нас в зале уже есть представитель прессы, но он пока молод, не наделал грехов, пусть учится! А вы грешили против правды, Бугров? – вел заседание бог-отец.

– Кто не грешен?

– Лакировали действительность?

– Тридцать лет редактирую районку, как же.

Петр склонил апостольскую головку, почесал за ухом:

– Полгода до пенсии, прошу принять во внимание.

– Тоже – флюгер! – неизвестно в чей адрес буркнул пророк, прикуривая гаванскую сигару.

– Дайте дотянуть полгода! – оживился Бугров.

Верховная тройка переглянулась, начала совещаться. Через боковую дверь я вышел в гримерную и столкнулся с капитаном Талынцевым.

– Кажется, вы сменили армейский мундир на жандармский? А, капитан?

– Тихо, Владимир Иванович, не ерничай. Это маскировка. Я тут с заданием от нашей разведки. У них, на небе, понимаешь, тоже не все ладно с противопожарной безопасностью. Придумали играть в демократию, во всеобщие выборы. Видели, сам Сатана выборный член суда, правда, с совещательным голосом. Не-е, я за крепкую державную руку, за железную диктатуру. А тут может быть сговор!

– С кем, если не секрет, капитан?

– Известно – с американцами. Пока мы там, на земле, то, се, ведем переговоры, ездим друг к другу, балеты, Аббу показываем, они, видали, чуть не лобызаются – Сатана, Верховный бог-отец. Кровосмешением занимаются: черти женятся на ангелицах, ангелицы за чертей выходят. Ассимиляция может дать непредсказуемые результаты. Народят дебилов или, наоборот, вундеркиндов, которые, действительно, преобразуют, помирят рай с адом, или изобретут против нас такое.