После душа, когда она застегивала верхнюю пуговицу на белой с длинными рукавами пижаме, в дверь постучали. Это мог быть только Сайлас. А она даже не слышала, как он подъехал.
— Да? В чем дело? — Ее голос звучал чуточку напряженно.
— Ларейн? Я хотел вам сказать, если вы еще не спите.
Ее губы возмущенно сжались; и, конечно же, именно возмущение вызвало это неприятное ощущение в желудке.
— Извините, мистер Флинт. С этим придется подождать до утра. Я уже ложусь.
Дверь скрипнула, и Рейн со страхом заметила, что дверь чуть приоткрылась.
— Мистер Флинт!
— Одну минуту, Ларейн. Вы выйдете или мне войти?
Дверь открылась еще шире, и ее испуганные глаза оторвались от фарфоровой ручки и встретились со слегка виноватым искрящимся взглядом.
От природы очень застенчивая, Рейн бессознательно надела маску оскорбленного достоинства и сохраняла ее исключительно силой юли.
— Если вы настаиваете, мистер Флинт, я присоединюсь к вам в гостиной, как только оденусь.
— Не беспокойтесь. Ваша одежда прекрасно защитит вашу скромность. Моя мать и то надевала на себя меньше на ночь. — Блокировав дверь широкими плечами, он приветствовал ее улыбкой полнейшей невинности. Рейн почувствовала, что самообладание изменяет ей.
Может быть, она придает слишком большое значение приличиям? Это было неофициальное место и неофициальное время — разумеется, в ее собственном воспитании подобное отсутствовало.
— Пожалуйста, прошу вас, подождите меня в гостиной. Я буду через минуту.
Дверь тихо закрылась, и она осталась растерянно стоять посередине комнаты. Господи, ведь этот человек был ее работодателем. Он просто хотел ей что-то сказать — а она гостья у него в доме. Надев тяжелый халат цвета слоновой кости, она туго затянула его кушаком и сунула ноги в туфельки. Невольно сделав глубокий вдох, она открыла дверь.
— Садитесь сюда, здесь будет удобно.
Сайлас указал на софу, а глаза его скользили по ней, пока она медлила в дверях. Чего она от него ожидает все-таки? Черт возьми, он не привык, чтобы его воспринимали как хищника. Он любит женщин так же, как и большинство мужчин, но он никогда на них не набрасывался. Особенно на таких, как Рейн — глядя на нее, можно подумать, что она рассыплется на части, стоит только ему до нее дотронуться.
Пока Рейн неуверенно шла к самому дальнему углу комнаты и садилась на краешек стула, Сайлас чувствовал, что его все больше и больше интригует как ее внешность, так и ее поведение. У нее был тот редкий тип красоты, который он бы назвал аристократическим, но не мог определить, что здесь врожденное, а что благоприобретенное.
— Будьте добры, мистер Флинт, говорите, что вы хотели сказать. Я чрезвычайно устала и хотела бы лечь спать.
Губы его растянулись от изумления, но улыбка была нежной. Что она, сошла со страниц волшебной сказки? Он ощущал безотчетное стремление защитить ее.
— Мистер Флинт?
Было трудно переоценить усилия, которых ей стоило проговорить его имя.
— Сайлас — пожалуйста, — поправил он ее хрипловатым шепотом, который звучал почти ласково.
— Мистер Флинт, — нетерпеливо повторила она, поднимаясь со стула.
— Хорошо, миссис Эшби, — уступил он. — Идите сюда — я вам что-то покажу.
Дела могли и подождать. Он вспомнил, когда уже уехал, что банковские книги лежали у него в столе. Они были необходимы, чтобы получить представление о текущем капитале галереи, но до завтра это еще ждет.
Рейн настороженно гадала, что у него на уме. Когда он повернулся к окну, она бросила на него озадаченный взгляд. Он что, вытащил ее из постели, чтобы продемонстрировать ей вид из окна?
— Это стоит того, — сказал он, почувствовав ее скептическое отношение и отодвигая льняную занавеску.
Когда она подошла к нему, он улыбнулся, как будто она ему необычайно польстила, и она в очередной раз подумала, что Сайлас Флинт — это неизвестная величина неизвестного качества.
— Ну и что же вы хотели мне показать?
Еще прежде, чем эти слова слетели с ее губ, она потрясенно уставилась на возникшее перед ее глазами серебристое переливающееся свечение.
— Пасха на подходе, вот и море спокойно, как в детской ванночке. Видите? Луна для разнообразия решила выглянуть.
— Не вижу я никакой луны.
— Она за облаками.
Он нагнул голову, чтобы посмотреть в окно, и его лицо случайно коснулось ее волос.
— Высоко-высоко. Вот это и есть чудо — вы не можете видеть света, но когда свет падает на океан, то океан начинает светиться, и это еще более загадочно, потому что сам океан скрыт за дюнами.
— Как будто пленка сверкающей дымки, возникшая из ниоткуда, — прошептала она, остро ощущая запах его туалетного мыла, тонких темных сигарет, которые он иногда курил, и еще чего-то — неповторимого мужского запаха.
Пока они наблюдали, в люминесцирующее сияние вплыло облачко и его рваные края окрасились радужными цветами. Они стояли у высокого узкого пространства перед окном, и она чувствовала, как они легко-легко касаются друг друга, и возмущаться тут бесполезно, потому что избежать этого невозможно.
— Магия луны, — пробормотал Сайлас, и от его дыхания завитки волос защекотали ее ухо. — Она уносит тебя в такие дали, куда ноги никогда не приведут.
