Поют жаворонки - [14]
Настя. Не могла бы я жить в вашем колхозе. Я бы чувствовала себя, как у нелюбимого свекра. Пришлось бы делать то, чего моя душа не принимает.
Микола. Тебе очень не понравилось у нас?
Настя. Очень. Даже не хотелось верить, что бригадиром в «Новой ниве» тот самый Микола Верас, с которым мы столько мечтали, когда учились на курсах. Помнишь, какие мы планы строили? И какие урожаи собирать мечтали? А какие сады мичуринские цвели у нас, и как чудно пчелки гудели. А какие зеркальные карпы в прудах плавали? Помнишь? А в клубе — кино, спектакли, лекции. И вот приезжаю. И что же я вижу? Ничего не осталось от наших мечтаний и планов. Мне так обидно стало, так обидно, что я чуть не заплакала. За тебя обидно. Как же это случилось, Коля?
Микола. Чорт его знает, как это случилось. Сначала я старался повернуть его в свою сторону, но он ведь такой напористый… Трудоднями ошеломил. И в самом деле, насыплешь полный закром зерна, и кажется — кум королю. А тут еще орден посулил. Долго ли с толку сбиться?
Настя. А я как только глянула, — нет, думаю, завянут здесь мои мечты.
Микола. И махнула на меня рукой?
Настя. Нет, не махнула. Спасать решила тебя.
Бывает ведь так, что самого близкого человека кладешь под нож. Да еще просишь врачей, чтобы его скорее резали. Вот и я… Больше всего надеялась на операцию.
Микола. И старалась, чтоб меня скорее под нож?
Настя. Старалась, как могла. Уговаривала Ивана Михайловича, чтобы немедленно в обком ехал… Ну, а сегодня операция состоялась.
Микола. И теперь ты рада?
Настя. Конечно.
Микола. А что мне больно, это тебе нипочем?
Настя. Поболит и перестанет. Зато наши надежды и мечты… Теперь-то они ведь сбудутся?
Микола. Теперь, когда ты будешь в нашем колхозе…
Настя. Я еще не сказала, в каком.
Микола. Когда же скажешь?
Настя. Когда придет время.
Микола. Ты насчет свадьбы? Я готов хоть сегодня.
Настя. Кто же это женится в самый сев? Хочешь план сорвать?
Микола. Так когда же?
Настя. Посеем, уберем, тогда…
Микола. Испытание? Хочешь посмотреть, что с нашим колхозом осенью будет?
Настя. Какой ты догадливый!
Микола. Испытывай, Настенька, как хочешь испытывай, только дай слово, что ты от меня не откажешься.
Настя. Я уже его дала, а ты и не заметил.
Микола. Твёрдо?
Настя. Твердо.
Микола порывисто обнимает и целует Настю.
Настя (поправляя волосы). Давно бы так… А то надулся…
Входит официантка и, увидев, застывает на месте. Пауза.
Официантка. Вам еще что-нибудь подать?
Микола. Нет… Ничего не нужно!
Официантка (про себя, с усмешкой). Оно и видно, что вам больше ничего не нужно.
Занавес
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
Картина пятая
Изба Авдотьи Вербицкой. Праздничный стол, заставленный напитками и кушаньями. Свадьба. За столом: Авдотья Захаровна, Настя, Павлина, Лида, Микола, Пытлеваный, Тумилович, Здоровен я, старик Вера с. Настя в белом платье. На груди у нее — орден Трудового Красного Знамени, с правой стороны — букетик цветов; у Микелы в петлице тоже белые цветы. Часть гостей — за перегородкой, в другой комнате. Оттуда доносятся голоса гостей, поющих свадебную песню, и звуки баяна.
Павлина и Лида подпевают.
Лида склоняет голову на плечо Насти, как бы прощаясь с ней. Затем целует ее в щеку и что-то шепчет на ухо. Настя ласково улыбается и кивает Лиде головой. Встает Пытлеваный, перевязанный по традиции вышитым полотенцем.
Пытлеваный. Честная беседа! Родные, кровные, друзья, приятели и все добрые люди! Есть у нашей невесты большой свадебный каравай. Что в этом каравае, я уж и сам не знаю: семи полей пшеничка, семи родников водичка, десяти коров масла да яиц полтораста. Сама сеяла, сама веяла, сама выпекала, сама гостей созывала, чтобы каравай испытали, счастья-доли пожелали. Просим позволения каравай делить!
Голоса. Позволяем! Просим! Дели!
Павлина. Дели, сват, дели, только линии не криви, а то мы тебя знаем.
Пытлеваный. Мы свою линию выправляем. А у старшей подружки как был язык длинный, так и теперь болтается.
Товарищи Миколы в другой комнате поют в ответ на реплику Павлины:
Пытлеваный (певцам). Спасибо, други, что не даете в обиду ни меня, ни наш колхоз. С вашей поддержкой мне легче речь вести. (Возвращается к роли свата.) Есть в этой хате невесты нашей мать, что ночей не спала, дочку растила, добру учила, — Авдотья Захаровна Вербицкая. Мы ей здоровья желаем — караваем наделяем. (Ставит на тарелку рюмку наливки, кладет кусок каравая и подносит Авдотье.)
Товарищи Миколы в другой комнате поют. Пытлеваный подпевает:
Авдотья. Вот здесь почти все люди молодые. Многие и не знают, какой такой раньше каравай был. Теперь это, можно сказать, забава веселая, чтобы людей уважить, праздничный стол украсить. А в старые годы так невесте приданое собирали: каждый клал на тарелку сколько может, а отец невесты — столько, сколько сговорились при сватовстве. Вот и на моей свадьбе так было: положил отец тридцать рублей, а свекор сейчас же пересчитал, да и говорит: «Э, сват, ты же меня на десятку надул. Тряси кошелек, иначе не быть свадьбе». А отец и эти тридцать еле собрал. Так что ж вы думаете! Свадьба чуть не расстроилась: свекрова родня из-за стола встала. Как мой покойник Григорий ни просил свекра, тот ни в какую! Так уж дядя мой, кузнец, сбегал домой за деньгами и добавил за отца десять рублей. Только тогда свекор снова сел за стол. Хорошо, девушки, что вам теперь не нужно никакого приданого. Были б руки золотые да совесть чистая. Прости, доченька, что я тебе приданого на тарелку не кладу. Вот твое приданое — на груди у тебя. К нему никакой доплаты не требуется. Живи, доченька, красуйся! Пусть будет такой же славной и счастливой доля твоя женская, какой была твоя доля девичья, А я хочу только одного: еще немножко пожить да деток твоих понянчить.
В сборник пьес известного белорусского драматурга вошли его драмы: «Партизаны», «Испытание огнем», «С народом», «Люди и дьяволы» и комедии: «Кто смеется последним», «Милый человек», «Поют жаворонки» и «Врата бессмертия».
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.