Поют черноморские волны - [2]

Могло ли быть иначе? Разве могли мы не приехать сюда?

Море!.. Сверкающее, синее, голубое, зеленое — вот оно переливается и плещет у наших ног, рассыпается звучными брызгами на белых камнях широкой лестницы. Спокойные волны ритмично покачивают у самой пристани корабли. Бок о бок с белоснежной громадиной туристской «России» пришвартовались другие суда…

Я сижу на теплом камне, прислонившись к ребристой колонне Графской пристани, и не могу оторвать глаз от бухты. Как и много лет назад, она живет напряженно и кипуче. Грузные барки и юркие теплоходики бегут на Северную сторону и быстро возвращаются обратно.

Опережая резкий звук сирены, военные катера лихо мчатся в ореоле морской пены в сторону Приморского бульвара, где в другой уже бухте и в открытом море ждут их корабли.

— Дедушка, покажи, где стоял «Красный Кавказ»… — Валерик прикоснулся к моему плечу.

Мы спускаемся к самому морю, на деревянный причал пристани, ощущаем влажное, свежее, трепетное дыхание волн.

— Видишь, напротив мысок, Павловский мысок называют его. Там и стоял он всегда… — Валерик впился глазами в этот ничем сейчас не примечательный мыс, и я убежден, что он видел, несомненно видел мой крейсер: столько раз я рассказывал о нем внуку, показывал десятки рисунков и фотографий корабля.

— Там, напротив, обычно стоял он. Самый красивый, самый новый, самый мощный советский военный корабль! — Я не мог иначе говорить о «Красном Кавказе», и Валерик уже давно привык к этому. Но тут, на Графской пристани, где, кажется, сам воздух овеян славой Черноморского флота и волны неумолчно поют о кораблях-героях, внимание внука рассеивалось. Вот, совсем рядом, рукой подать, гребни волн осторожно касаются мемориальной доски на правой стенке пристани — в память «Червоной Украины». Крейсер — родной брат «Красного Кавказа» — погиб здесь, у Графской, в ноябре 1941 года, в неравном бою с вражескими самолетами. В этих водах, бок о бок со старым морским богатырем — линкором «Парижская коммуна», прославили свои боевые флаги новый крейсер «Красный Крым» и лидер «Ташкент», а на самом памятном Павловском мыске белеет в зелени обелиск в честь героев легендарного эсминца «Свободный»…

Как-то на уроке рисования Валерик изобразил однажды, как гибнет в бою весь в огне этот эсминец. Только кормовой мостик с зениткой виден в волнах, и последний матрос «Свободного» продолжает вести огонь и сбивает фашистский самолет…

Но мое первое знакомство с «Красным Кавказом» произошло задолго до Великой Отечественной, и тогда наш крейсер был действительно самым новым, самым мощным, а уж самым красивым он оставался всегда. (Об этом скажут на этих страницах и другие авторитетные свидетели.)

— Смотри! — воскликнул Валерик. К причалу пристани подлетел, развернулся боком и мгновенно пришвартовался командирский катер. На корме у бело-голубого военно-морского флажка застыл матрос в парадной форме. Ни качка, ни развороты не могли пошатнуть его. На катер уверенно шагнули с берега несколько командиров. Раздалась негромкая команда, и изящное судно так быстро отшвартовалось и рванулось вперед, что уже через несколько секунд только неподвижная фигура матроса на корме едва виднелась над пенистым следом. Метнулись над волнами ленточки его бескозырки, и катер исчез в сверкающем море.

— Вот бы прокатиться на таком, — мечтательно проговорил Валера, и глаза его заблестели.

— Как раз на таком я и прибыл тогда на «Красный Кавказ». И как раз отсюда же, с Графской пристани…

Внук посмотрел на меня долгим взглядом, и нетрудно было догадаться, о чем он думал, стоя рядом со мной над севастопольской бухтой.

«Боевой до места!» Воспоминания

То были тридцатые годы, когда все было первым: первая пятилетка, первый трактор, первый колхоз… Военно-морской флот получал со стапелей советских заводов первые советские крейсеры и эсминцы и готовился к дальним плаваниям. Над военным флотом шефствовал комсомол, и не было на кораблях важного события, в котором не участвовали бы и шефы. Так, летом 1933 года с группой комсомольских работников и журналистов довелось мне приехать в Севастополь для участия в большом походе флота.

Нас тепло встретили, одели в легкие синие кителя морского покроя без всяких знаков различия (их вообще тогда было очень мало — погон еще не носили, у командиров на рукавах были лишь нашивки и звезды). Особенно приятно было надеть морские фуражки с белым верхом и серебряным крабом… Мы сразу стали казаться (самим себе, конечно!) настоящими морскими волками.

Меня определили в распоряжение редактора флотской газеты «Красный черноморец» Павла Мусьякова. Очень высокого роста, он был виден издалека, а еще раньше был слышен его звонкий голос, тоже очень высокого тембра. Мусьяков сильно заикался, но так выразительно жестикулировал, что многие незаконченные фразы, повисая в воздухе, все-таки не делали его речь непонятной. Свое первое и самое прочное знакомство с Севастополем и флотом я получил через Павла Мусьякова и никому не желал бы лучшего наставника. Мы в первые же дни исходили и изъездили весь город, повидали все его памятники и памятные места, побывали на кораблях. Наверное, это было хорошей подготовкой к морскому походу.