Поющий на рассвете - [36]

— Не быть мне соблазнительницей, — хмыкнула она.

— Для меня ты все равно прекрасна, Тара. И я говорил тебе это тысячи раз, — он провел ладонью по ее плечу.

Платье отправилось на пол довольно скоро. Сейчас, когда не было меча, словно стальная ловушка, прятавшего все ее чувства, Тара с удивлением обнаружила, что соитие — это не механическое движение мужчины вперед-назад с довольным сопением, и нет нужды притворяться, что это приятно.

— Надо почаще этим заниматься.

— Правда?

Ее слова вызвали прилив энтузиазма в супруге.

— Правда, — усмехнулась Тара.

— Станешь моей женой опять? Ну, то есть, мы, вроде как, не разрывали брачные узы… — стушевался Справедливость.

— Стану, — решила Тара.

— А боевку преподавать пойдешь?

— Пойду, а твоим студентам это необходимо?

— Есть несколько рас, представители которых сетовали, что у нас в академии такого предмета нет. Под клятвы о неприменении знаний в стенах академии — почему бы и нет?

— Хорошо, я согласна.

Он обрадовался, Тара это видела. Одинаково обрадовался ее согласию вернуться в семью и учить. И тут ничего не поделать было — академия была для него не просто местом работы, но и его детищем. Не так долго она существовала, всего-то около тысячелетия, он гордился ею, дорожил и старался сделать лучше, еще лучше, и еще. Что ж, она готова была помочь, теперь, когда не было собственных дел. Странно это было — хоть кричи: как это — у нее нет дел? Никого не надо убивать? Она больше никому ничего не должна? Но отсутствие меча убеждало: да, никому и ничего.

Муж принес заваренный травяной напиток и расконсервированные булочки.

— Прости, что имеется. Вечером вызову парочку духов-служителей, чтобы приготовили ужин. Или ты сейчас голодна?

— Нет, не очень. Я рассчитывала лишь на чай.

— Ты знаешь, я в этом доме не появлялся с того дня, как ты ушла…

Тара натянула платье обратно.

— Так переживал?

— Ты знаешь, что да. Ушел с головой в работу… Но я всегда знал, где ты.

— И продолжал меня бояться.

— Не тебя.

Она взяла чай, уселась в кресло.

— Но теперь все будет хорошо?

— А ты мне родишь троих детей? — он забавно приподнял бровь.

— Что, сразу? — насмешливо спросила Тара.

— Ну-у-у… Можно не сразу. Но троих — обязательно!

— Рожу, — согласилась она.

Менедем приказал одному из духов-служителей сообщить Леонту, что Идзуне найдена и в лазарете. Сам же не мог заставить себя отойти от койки, пока целитель Улисс не рявкнул на него, указав на лавочку у стены:

— Не путайся под ногами!

— А что с ней? Что они с ней сделали?

— Ничего, просто ничего не успели. Темные эманации есть, но фоновые, магическое истощение — из нее выпили много сил. Стресс, конечно. Предвосхищая твой вопрос: ребенок в порядке, большая часть ее сил ушла на щит для плода.

— То есть, вы ее восстановите?

— Через два дня будет уже в норме.

Минотавр облегченно выдохнул: все-таки успели. Волновал один вопрос, как могли похитить лису. Ответ на этот вопрос мог знать ректор, все-таки, он там дольше пробыл. Менедем твердо решил выспросить у него, не откажет же Справедливость тому, над кем лично принял кураторство?

Ректора не было, секретарша сообщила, что не знает, когда тот будет. Оставалось только ждать и сидеть рядом с койкой, бережно держа в руке тонкую прохладную ладонь жены. В лазарет примчался Леонт, устроился рядом, отмахнувшись от целителя:

— Я знаю, что делать.

И тихонько запел. Улисс не стал протестовать, зная, что сирины умеют исцелять пением.

Леонт замолчал как раз когда Менедем хотел остановить его, чтобы не перенапрягся. Идзуне заворочалась, застонала, затрепетали ресницы.

— Все хорошо, мы здесь, — Леонт погладил ее по руке.

— Широ? — ее ладонь немедленно дернулась к животу.

— С ним все хорошо, хвостик. Ты его уберегла.

— Тогда я посплю еще немного, ладно?

— Спи, мы будем рядом.

— Целитель Улисс, может, мы…

— Ни в коем случае. Еще два дня я пронаблюдаю.

Целителю пришлось довериться.

Два дня спустя Улисс отпустил Идзуне домой, а дом этот Менедем, психанув, превратил в неприступное гнездо, опутав целой сетью заклятий, завязанных на кровь их троих, чтобы никто чужой даже на десять шагов не смог приблизиться.

— Как ты вообще там оказалась? — допытывался Леонт.

— Я… я шила, в дверь постучали, я думала, это вернулись вы, хотя было еще рано, но, может, отменили пару? Открыла, а мне в лицо брызнули чем-то… Дальше не помню. Только знаю, кто стоял за дверью, — она зашипела, аккуратные ноготки, уже приведенные в порядок, превратились в когти.

— И кто же? — Менедем старался говорить тише.

— Клейт. Он и еще двое, из тех, что были его вечными подпевалами в академии.

— Надеюсь, я его прикончил… А иначе придется вернуться.

И он ничуть не шутил. Разве что приуменьшал: «прикончить» было немного не тем словом, которым он бы обозначил процесс и результат.

— А как узнать, жив он или нет? — спросил Леонт.

— Можно и узнать, — в глазах Менедема медленно разгорался хищный огонек. — Где-то у меня сохранилась рубашка, в которой я был в тот день, когда немного пободал эту тварь.

— Ты что, не постирал ее и не выкинул?

— Ну… никогда не знаешь, когда пригодится кровь врага, — глубокомысленно заметил минотавр. — А я все-таки далеко не светлое создание.