Поймать пересмешника - [2]

Но я смог подавить неприятный позыв и практически вслепую, направляемый лишь окриками и тычками конвоиров, побежал к ожидавшему нас флайеру.

— Залезай! Голову береги!

Предупреждение прозвучало запоздало. Думаю, что конвоир сделал это умышленно, порадовавшись, когда я с размаху треснулся головой о верхний край входного шлюза. Так и есть, здоровяки злобно хохотнули. Как и миллионы зрителей, наблюдавших за происходящим на голопроекторах у себя дома.

Стиснув зубы, я забрался в спасительный сумрак летательного аппарата и едва ли не рухнул на жесткое пассажирское сиденье. Пока один конвоир вежливо, но настойчиво жестами выпроваживал из флайера сферу телекамеры Первого республиканского, второй освободил меня от наручников, правда, ненадолго. На смену путам на запястьях пришли широкие пластиковые ремни, похожие на ремни безопасности в обычных гражданских флайерах. Но в отличие от своих цивильных собратьев, эти спеленали мое тело, не позволяя пошевелить ни рукой, ни ногой.

— Володя, полетели, — окрикнул один конвоир другого и сел в кресло напротив меня.

Короткий автомат, прежде висевший дулом вниз за спиной, перекочевал в руки конвоира и ненавязчиво нацелился в мою сторону. Признаюсь честно, в этот момент мне впервые стало по-настоящему страшно. А что, если в их планы не входит моя доставка в «К12»? И вместо этого на Первом республиканском сообщат о том, что опасный малолетний преступник погиб при попытке к бегству?..

Так это или нет, я не узнал, поскольку в этот момент второй эмиссар смог наконец-то выпроводить телекамеру и сел в кресло рядом с напарником. Щелкнув тумблером рации на стене, Володя скомандовал пилоту:

— Клиент зафиксирован, люк задраен, можем выдвигаться.

— Принято, — раздался в ответ искаженный помехами голос пилота.

Флайер вздрогнул, запуская двигатели и убирая опорные колонки. Конвоиры поудобней устроились в креслах, а я, выгнув шею чуть ли не до хруста позвонков, смотрел на удаляющуюся бетонную взлетную площадку. Всё, теперь обратной дороги нет.

Наш полет длился недолго, около получаса. Затем мы пристыковались к орбитальной станции, выполнявшей роль накопителя заключенных со всей планеты для дальнейшего распределения и транспортировки в места отбывания наказаний. Внутреннее устройство станции сразу рассмотреть не получилось. После высадки мне на голову натянули плотный матерчатый мешок, не пропускавший ни капли света. Для чего это было нужно? Чтобы преступники не смогли запомнить расположение помещений и сосчитать количество охранников, дабы не использовать в будущем эту информацию во зло? Я так не думаю. Скорее всего, полицейские перестраховывались. Наверняка они прочли в моем личном деле о том, что у меня имеются награды за победы в соревнованиях по боевому айкидо и самбо.

Ответ на свой вопрос я узнал через несколько минут, когда меня усадили на жесткий металлический стул и сняли с головы мешок. Опять яркий свет, новый приступ тошноты. Прикрывая глаза руками, я попытался осмотреться.

Меня привели в небольшое помещение, напомнившее камеру для допросов, в которой мне довелось провести в недавнем прошлом много часов, а то и дней. Комната три на три метра. Каждая из четырех стен, а также пол и потолок зеркальные, отчего создавалось ощущение, что находишься в бесконечном коридоре из одинаковых комнат. Для неопытного человека подобная оптическая иллюзия была сродни удару мешком по голове — мысли начинали путаться, голова кружилась, и ты постоянно отвлекался, ведь стоило пошевелить рукой или ногой, миллионы двойников повторяли твое движение.

В зеркальной комнате помимо меня находился ещё один человек, сидевший за столом напротив. Худощавый мужчина с залысинами на высоком лбу и взглядом холодных серых глаз. Облачен во всю ту же униформу эмиссара полиции, с вышитыми на груди белыми перекрещенными секирами, но оружия нет, даже электрошокера, который охранники так любили использовать на мне без всякого повода.

— Вы меня слышите? — обратился ко мне сероглазый.

В ответ я кивнул, одновременно пытаясь спрятать глаза от яркого света. Что было весьма проблематично, так как сияние исходило одновременно со всех сторон, хотя ни на потолке, ни на стенах я не заметил ни ламп, ни иных источников освещения.

— Отлично, — продолжил сероглазый. — С момента вашего прибытия на эту станцию вы автоматически теряете статус гражданина Великой Республики. Вы теряете свое имя, должность, права и обязанности. Кроме одной. — Тут сероглазый позволил себе улыбнуться. — Вы обязаны провести остаток своей жалкой и никчемной жизни в «К12».

Я ничего не ответил. За те три недели с момента задержания, что я провел в застенках Комитета Исполнения Наказаний, я наслушался немало гневных и оскорбительных высказываний в свой адрес. Все, от простых полицейских до прокурора, считали чуть ли не своим долгом окатить меня словесными помоями. А некоторые не гнушались присовокупить к этому ещё и увесистый пинок или оплеуху. Но я сдержался тогда, вытерплю и сейчас. Потому что стоило мне хоть раз ответить на провокацию, как меня могли просто забить до смерти. А я не хочу доставлять им такого удовольствия, у меня иная цель.