Повстанец - [13]

Космолёт, разворачиваясь, стал полукругом заходить на посадочный курс.

Впереди, ослепительно-белой громадой контрастно выделяясь на космическом бархатно-чёрном фоне, занимая едва ли не три четверти широкого панорамного иллюминатора, висел, покачиваясь, словно древний фрегат на набегающей океанской волне, базовый звездолёт, частица далёкого, и особенно дорого теперь Каэ Зелёного Мира.

Каэ знал, что покачивание звездолёта — иллюзия. Раскачивается с борта на борт, меняя курс, его космолёт — крохотная лодчонка у борта огромного судна.

Каэ провёл ладонью над считывающим экраном, мысленно передавая команду двигателям на торможение.

Космолёт, плавно замедляя ход, выравнивая движение с ходом базового корабля, подошёл к посадочному модулю.

Каэ глянул мельком на пульт управления: по контрольным экранам пробежали жёлтые полоски сигналов. Бортовой компьютер космолёта обменялся сообщениями с компьютером базы.

Телескопические фермы-манипуляторы посадочного модуля выдвинулись вперёд, выпустив гибкие механические пальцы захватов.

Захваты вошли в раскрывшиеся пазы на бортах космолёта.

Каэ ощутил лёгкое подрагивание: базовый корабль аккуратно притягивал его космолёт, прижимая стыковочным узлом к переходному шлюзу.

— Есть захват, есть стыковка! — доложил Каэ. — Готов к переходу.

— С прибытием, Каэ, — отозвался модуль связи голосом Эвии.

Вот это для Каэ было удивительно! Он и не ожидал, что его будет встречать сама Эвия Лои, руководитель экспедиционных партий в планетарных системах созвездия Спрута Тоэс, командир базового звездолёта.

— Рад тебя слышать, Эвия! — бодро отозвался пришедший в себя от удивления Каэ.

— И мы рады, странник, — отозвалась древним приветствием Эвия. — Когда пройдёшь шлюз и избавишься от скафандра, поднимись, пожалуйста, на верхнюю палубу. Лифт на площадке перед шлюзом будет тебя ждать. Я буду ждать тебя в центре управления. Сожалею, странник Каэ, но времени на отдых у тебя не будет.

«Что-то серьёзное», — подумал Каэ, возвращаясь к прежним мыслям.

Старт с базы, полёт на космолёте, выход из атмосферы планеты, приближение к кораблю — его работа, привычная, но в тоже время каждый раз, каждый полёт заново переживаемая как приключение, отвлекла его на время от тревожных дум, развеяла было то неприятное, гнетущее настроение, охватившее его после разговора с Элметом.

Но теперь, после такого приёма и подчёркнутой спешки…

«Не только серьёзно, но и плохо, — решил Каэ. — По-настоящему плохо».

— Мразь! — выкрикнул Курци и наотмашь ударил арестанта.

Голова избиваемого резко качнулась назад, брызги крови разлетелись в стороны.

Курци поднёс к глазам кулак, плотно обтянутый чёрной перчаткой, посмотрел брезгливо на стекавшие по шероховатой перчаточной коже тёмные капли, и вытер о заляпанную бурыми пятнами рубаху арестованного.

— Имя! — снова зорал Курци.

— Я… уже… отвечал, — распухшими губами по слогам произнёс арестант. — А-д-е-н.

Курци шлёпнул ладонью по щеке арестанта.

— Что?! Повтори!

— Повторяю, — с механической (но отчасти как будто и ироничной) интонацией повторил арестант. — Меня… зовут Аден.

— Род занятий! — снова взорвался криком Курци.

Арестант тяжело вздохнул и попытался выпрямить заломленные за спину и плотно стянутые наручниками руки. И тут же застонал от боли.

— Да что ж вы так кричите? — слегка отойдя от боли, заметил Аден. — Мы тут одни, в подземелье вашем…

— Бункере! — продолжал бушевать Курци. — Интеллигент бестолковый! Сколько раз тебе объяснять? В бункере для допросов! Ты арестован по предписанию полевого суда Республики и находишься в руках жандармерии! И до окончания следствия я не позволю паршивому!..

— Ну, хорошо, — согласился Аден. — В бункере, по постановлению… Но мы же тут одни, да и сижу я рядом с вами. Вы даже не стоите, а нависаете надо мной, да ещё и очень больно бьёте. А орёте так, как будто во время грозы допрашиваете целую толпу злоумышленников. Ваш крик сбивает меня. Вы постоянно грубите мне, оскорбляете. Неужели вы думаете, что примитивное хамство добавляет вам административного величия? И вообще… Мне трудно сосредоточится…

Губы у Курци задрожали. Он отошёл на полшага от стула, на котором сидел закованный в наручники арестант — и резко пнул Адена в живот. Тяжёлым, с полосками металла и шипами на подошве, прочным, всепробивающим жандармским ботинком.

Если бы арестант сидел на обычном стуле, то от такого мощного удара он непременно отлетел бы назад и рухнул на пол. Но стул был жандармский, стальные сварные ножки его были прочно привинчены к полу.

Потому арестант лишь ударился спиной о решётчатую спинку стула.

Аден вскрикнул, захрипел — и тонкая струйка крови потекла с подбородка на грудь.

Голова Адена поникла. Арестнат потерял сознание от боли.

— Слабак, — припечатал допрашиваемого Курци. — Думаешь, раз тебя в институтах твоих болтать научили, так ты мне голову заморочишь? Да я профессорам яйца на допросах выкручивал! Генералов на дыбе подвешивал! Чтоб ты знал…

Потом подумал и добавил:

— Дерьмо! Тупая скотина!

Курци особенно гордился тем, что ему с неизменным успехом удавалось превращать бывших чистюль и рафинированных умниц в «дерьмо» и «тупых скотов». И никто из встретившихся с Курци в комнате для допросов не избежал этого превращения.