Повстанцы - [72]

Сам — из хлопов. Нет, поищем иных средств для обуздания этого смутьяна.

Чем больше говорил пан Скродский, тем больше распалялся яростью и решимостью самолично расправиться с Мацкявичюсом. Вызвать сюда, изложить всю неблагопристойность его поведения и потребовать — именно потребовать! — прекратить вмешательство в дела поместья и в отношения с крестьянами! Этот вопрос нужно решить строго и бесповоротно. А потом увидим, как поступать дальше.

И Скродский приказывает:

— Пан Пшемыцкий, немедленно отправьте нарочного в Пабярже к ксендзу Мацкявичюсу с моей запиской, и чтоб ответ привез!

Присев к столу, он пишет — пусть ксендз будет столь любезен и соблаговолит завтра к вечеру посетить его, пана Скродского, по весьма неотложному делу.

"Можно бы прямо предписать час, но лучше соблюдать вежливость. Хоть и мужик, а все же духовное лицо", — сдерживая злость, рассуждает помещик и кладет записку в конверт.

Вечером посланец доставил пану ответ Мацкявичюса: ксендз явится завтра в пять.

На другой день, едва лишь взошло солнце, толпы баб и мужиков с лопатами, вилами и граблями собрались в барском парке. Некоторые приехали с повозками, другие привезли тачки — что кому приказал войт. Управитель Пшемыцкий и приказчик Карклис проверяли прибывших, распределяли работу. Шиленские и палепские должны были чистить парк, карклишские — сад, а юодбальские — исправлять яворовуго аллею. Шесть женщин, и в том числе обе Кедулите, пойдут в хоромы мыть окна, другие, покрепче, — натирать полы. Но работа в панском доме и возле него начнется попозже — пан еще почивает. Пока что пусть и эти бабы идут в сад выгребать прошлогодние листья.

Как ни отказывалась Катре Кедулите идти в поместье, ей пришлось покориться, терпя сестрину ругань и отцовские угрозы. Да наконец-то — неужто пан ее съест, когда кругом столько людей! Но пока проверяли и распределяли работников, она заметила, с каким любопытством глядел на нее управитель. Снова тревога стиснула сердце. Ее назначили работать в хоромах. Хорошо хоть, что не одну, а то бы она со страху померла. Катре решила ни на шаг не отставать от подруг.

Вскоре в парке, в саду и на яворовой аллее засуетились люди. Хоть и далеко от хором, а работали тихо — приказано не галдеть, чтобы пана не потревожить.

В саду и парке распоряжался садовник Григялис, благообразный, невысокий сухонький старичок, совсем седой, бритый, со спокойными синими глазами, в высоких сапогах и холщовой накидке, в широкополой шляпе. Он проворно сновал и указывал, что кому делать. Катре начала сгребать листья и мусор и взрыхлять песок на дорожке.

— Погоди, девушка, — остановил ее садовник. — Листву и мусор убирай, а тропинки пока не трогай. Вишь — трава выросла. Придется с корнем вырывать. На эту работу определю я какую-нибудь бабку, дам ей крюк. Тут придется и на коленках поелозить. А тебя назначу взрыхлить грядку для цветов. Самая пора георгины высаживать.

Старичку, верно, понравилась миловидная, расторопная девушка. Он начал расспрашивать, кто она, откуда, работала ли уже в имении, наконец осведомился, встречала ли пана Скродского.

Катре прониклась доверием к садовнику и откровенно рассказала, где и как приметил ее пан, что случилось с Пятрасом, как управитель уговаривал ее поступить на службу к паненке. Григялис слушал с большим интересом и с видимым сочувствием. Потом покачал головой и промолвил:

— Ничего не поделаешь, девушка, коли уж пану так приспичило — никуда от него не спрячешься. А станет тебя искать, еще и твоего Пятраса найдет. Обоим туго придется. А ежели ты тут, он и о Пятрасе забудет.

— Боюсь я, дедушка, — жаловалась Катре. — Про Евуте Багдонайте, верно, знаете?

— Как не знать! Это в прошлом году случилось. Теперь другие времена. И паны уже осторожнее. Да и ты сама поберегись. Одна не будешь. Дочка его — паненка душевная. Отца придерживает, приструнивает… Агота тоже баба неплохая. Кучер Пранцишкус — тот и пана не боится. Коли понадобится, и я помогу. Живу на отшибе. Мой домик — там, за деревьями, в углу сада. Вот лакея Мотеюса опасайся. И экономки, и Рубикиса, и приказчика Карклиса, и войта Курбаускаса. Управитель — с крестьянами злой и жестокий, но он панского самодурства не одобряет, хоть и лебезит перед ним.

Так садовник познакомил Катре с людьми поместья. Расположение старичка очень ее подбодрило. Едва только попав в имение, она уже не чувствовала себя одинокой. Служба в поместье не казалась ей больше неизбежной погибелью. Только надо быть осторожной, смелой и упрямой. В случае опасности всеми силами отбиваться. Катре — здоровая и крепкая, не посмотрит на пана, чуть что — глаза ему выцарапает, хотя бы ее и постигла судьба Евуте.

Солнце уже поднялось высоко, когда пан Скродский встал и потребовал завтрак. Управитель позвал Катре с другими девушками убирать комнаты.

В пять часов дня приехал Мацкявичюс. С любопытством следили за ксендзовской бричкой работавшие в поместье крестьяне. Многие видели, как повозка остановилась возле панских хором и ксендз зашел туда. Все дивились, зная недружелюбные отношения между Мацкявичюсом и паном Скродским. Неужто ксендз с помещиком помирился?