Повстанческая армия имени Чака Берри - [61]
Вопил так, что привлек внимание художественного руководителя дома культуры «Геолог». Тот вбежал как-то во время репетиции в нашу каморку и взволнованно запротестовал:
— Так нельзя петь! Это просто немыслимо! Что вы делаете?!
— Почему же это? — выйдя с ним в коридор, поинтересовался я.
— Да, вы просто можете умереть раньше времени от такого пения! — вот что он мне ответил.
Может, вы думаете, он был неправ? Заблуждался? Увы, нет! Он был абсолютно прав. Так, как я тогда голосил и визжал, долго не попоешь. Это я начал понимать буквально через пару лет, испытав на себе то самое состояние суицида, о котором и поется в этом знаменитом панк-боевике. Зачем его стал петь Егор Летов? Чтобы прослыть вместо меня певцом суицида!? На это мне трудно ответить. Это надо спрашивать уже у него самого.
Летов
Зимой 1987 года, в результате описанных выше репетиций, мы созрели для великих свершений. Поступило приглашение из Москвы, от известной тогда московской организаторши всяческих легальных и полулегальных концертов, некоей Натальи Комаровой по прозвищу «Комета». Плюс к тому, там же, в Москве, нас страстно желал увидеть рок-журналист из Зеленограда, Алексей Коблов. Вот этим, собственно людям мы обязаны своим появлением в Москве зимой 1987 года. Ну, а Коблову принадлежит еще и решающая роль в записи второго в истории «Инструкции» электрического альбома, записанного тогда в том же Зеленограде и названного впоследствии «Конфронтация в Москве». Однако, все по порядку. Еще в Тюмени, на одной из генеральных репетиций, Валера Усольцев, к тому времени уже опытный кабацкий музыкант удовлетворенно воскликнул:
— А ведь мы молодцы!
на снимке, внизу Валера «Варела» Усольцев- атомный гитарист ИПВ
О, это не было проявлением самодовольства. Наш, совсем недавно возникший коллектив, окрыленный моими запальчивыми речами и истошно-истерическим пением, действительно создал и отрепетировал довольно интересную, динамичную и энергетически убойную программу. Она состояла почти из одних «хитов»: «Не осталось никого», «Нож в спину», «Восточный бриз», «Посторонние люди», «Мы все в конце» и прочие. В творческом тандеме с самым из нас музыкальным Валерой Усольцевым удалось неплохо поработать над аранжировками. Валера также взял на себя роль штатного воспитателя подрастающего поколения. И так как юные «Димон» и «Джексон», несмотря на свою юность, вели себя на редкость подобающе и самым честным образом старались учиться играть в группе, то вся воспитательная Валерина работа обрушилась на того же самого Аркашу Кузнецова. Вот его-то, выросший в простой, рабочей, хулиганской среде, Валера начал, опять таки, шпынять и заушать, ничуть не хуже Ани Максименковой. Да, что там, хуже! Еще даже и лучше! И за это, откосивший благополучно от армии в тюменских «Винзилях» (психиатрическая лечебница), Аркаша должен быть Валере Усольцеву по гроб жизни благодарен. Ибо под его отеческим руководством, он хоть отдаленно, но получил понятие о том, что такое армейская школа жизни, называемая в народе «дедовщиной». Ее, разумеется, так боятся и ненавидят любящие своих чад российские мамы. Но именно она, эта самая «дедовщина», воспитывает в молодых и, как правило, маловоспитанных подростках такие качества, как смирение, уважение к старшим, презрение к «понтам» и правдолюбие. Дедовщина, по-существу, в короткие сроки и методом жестокого тыка приучает молодых людей «быть», а не «казаться», отвечать за слова и поступки, правильно себя вести по отношению к окружающим и тому подобным вещам.
И вот, Аркаша Кузнецов, не отправившийся в армию, получил в лице Валеры Усольцева, того единственного «деда», что мог хоть как-то то поправить Аркашину плачевную ситуацию и предотвратить неминуемую катастрофу его личности в будущем. И, может быть, именно благодаря Валериным затрещинам, Аркадий Кузнецов стал не только отличным и надежным бас-гитаристом группы «Инструкция», но и хорошим журналистом, отцом и мужем. И кто же, спрашивается, так поспособствовал его возмужанию? Никто иной, как веселый и, одновременно, отечески-суровый, добродушный толстяк Валера Усольцев.
Часть 3. Жизнь и смерть Димона Колоколова
Только годы спустя, обнаружив Вадима Зуева в Москве, я узнал совсем от незнакомых людей, что он считал меня, чуть ли не своим старшим братом. Что именно мои песни вдохновили его на собственное творчество. А я? Мне было не до него. Увы! Да и не верилось мне в такие его чувства ко мне. Я помнил, как тогда, в Тюмени в Университете, он, Джексон Кокорин и Димон, в компании еще с кем-то, дружно хохотали на до мной. Хохотали так, как обычно хохочут молодые, талантливые ребята над каким-нибудь, заслуженным, но нелепым в своей важности, маэстро. Эх, ребятки! Вадик Зуев, Дима Колоколов, Женя Кокорин! Где же, правда? Если вы действительно чему-то учились и вдохновлялись у меня, то почему же не научились самому главному: любить жизнь! Цепляться за жизнь обеими руками! Ведь, вы же знали, как называется проект, в который я вложил свою душу. Он называется «Инструкция по Выживанию»! И, значит, ключевым в этом названии является слово «Ж и з н ь».
