Повседневная жизнь языческой Руси - [70]
Костер, вокруг которого собиралась вся деревня, рассматривался как очистительный для всех. Тот же, кто не приходил к костру, подозревался в «ведьмарстве», колдовстве, оборотничестве, связях с нечистой силой. У костра исполнялись так называемые купальские песни с припевками типа: «ведьму поймать и на костре сжечь», «из жита ведьму прогнать», «выйди, ведьма, из нашего жита»[202]. В купальских песнях многократно повторялся рефрен: «Купала! Купала!» Эти песенки и припевки никогда не пелись в иное время, их можно было исполнять только в купальскую ночь у купальского костра.
Широко распространены были также купальские гадания, когда девушки плели венки, а затем бросали их в реку и по тому, к какому берегу прибивался венок, узнавали, где живет ее суженый, выйдет она замуж в этом году или нет. Прыгая через купальский костер, люди считали, что тем самым отгоняют свою смерть и нечистую силу, а также оберегают свой скот от того же. Игровой элемент в купальских ритуалах возобладал позднее, когда игра солнца и гадание о суженом стали вытеснять истинный языческий смысл предпринимаемых действий.
Празднование начала весны, падавшее обычно на Масленицу и знаменовавшее пробуждение природы (особенно земли) после зимнего сна, также переживалось как пограничное время. Особое значение имел день весеннего равноденствия — 21 марта. Повсеместно были распространены весенние костры, огонь которых ассоциировался с солнцем. Костры разводили на возвышенностях за селениями, чтобы их свет был виден как можно дальше, освещал окрестные поля; вокруг костров водили хороводы. У восточных славян был особый ритуал «закликания» (зазывания) весны и изгнание зимы (сжигание ее чучела). К подобному типу ритуальных действий относились и закликания сева, пахоты, жатвы, приплода скота и домашней птицы и т. д. Так, например, закликание птиц совершалось со словами: «Жаворонки прилетите, красну весну принесите»[203]. Жаворонок считался предвестником весны, на Руси пекли птиц из теста, дети бегали по улице, подбрасывали печенье вверх и кричали: «Жаворонок, жаворонок, на тебе зиму, а нам лето» или «На тебе сани, а нам телегу». Пение жаворонка трактовали как призыв: «Орите! Орите!» (то есть «пашите»). С выпеченными жаворонками в руках дети и молодежь качались на качелях, что воспринималось как магический ритуал с защитной и продуцирующей функцией.
Качели были нескольких видов, что отмечают древнерусские источники. Качались на веревке, привязанной к ветке дерева; второй вид качелей — доска, положенная поперек бревна («скачки на доске»); третий способ — качели с сиденьем, подвешенные к перекладине или дереву. Качели рассматривались как оберег от нападения и колдовства, как ритуал, во время которого юноши и девушки выбирали себе будущую пару. Если на доске «скакали» две девушки, то они стремились подпрыгнуть сорок раз, что предвещало выход замуж в ближайшее время. Если же парень раскачивал за веревку качели, в которых сидела девица, то это был знак их будущего воссоединения как мужа и жены. Существовали особые качельные песни с пожеланием скорых свадеб, с призывом назвать имя избранника или избранницы и т. п.
Тот факт, что качание на качелях воспринималось как часть языческого обряда встречи весны, подтверждается церковными запретами XVII века качаться на качелях на Пасху. Другой запрет на качели исходил уже сугубо от языческого мировосприятия: это запрет качаться сразу после сева, так как это может помешать всходу зерновых, «раскачать» зерно, не дать ему укрепиться.
Наподобие прилета жаворонков отмечали и прилет журавлей. Так, например, эта традиция прослежена учеными в Великом Новгороде. Журавли, так же как жаворонки, курлычат не что иное, как призыв «Ори!». На празднование принято было кувыркаться, заклиная, чтобы при полевых работах не болела спина.
Праздники в частной жизни человека были также связаны с пограничными состояниями, что закономерно, согласно логике язычников. Опасные, с точки зрения близости контактов с «тем» светом, события нельзя было оставлять без ритуального сопровождения, направленного на безопасность и прогнозирование удачного развития в будущем. Первым в этом ряду семейных праздников стояли «родины». Вообще-то женщина во время беременности считалась опасной, ведь внутри нее зрело второе тело. Как мы уже знаем, беременным не разрешали участвовать в ряде коллективных обрядов, поскольку до рождения ребенка они находились между жизнью и смертью и могли повлечь за собой беду для окружающих. За несколько недель до родов начинались незваные приходы в гости к роженице с подарками: яблоками и другими фруктами, яйцами, кашей, пирогами и прочей пищей, а также вещами для младенца. Если семья хотела, чтобы родился мальчик, то несли вещи, имеющие названия мужского рода, в особенности пояс, которым повивали ребенка. Также важно было приносить «прогностические» подарки, то есть такие, которые могли повлиять на здоровье, долголетие, судьбу (долю) новорожденного. После рождения ребенка мать и дитя надолго укрывались от людских глаз за печкой, в печном углу. Роль хозяйки на празднике брала на себя повитуха. В Смоленской губернии был записан обычай, когда повитуха кормила отца ребенка пересоленной кашей с причитаниями: «Солоно и горько рожать, да не всем испытать»
