Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина - [80]

Подполковник Иосиф Харахордин.

Подпрапорщик Андрей Железин»[402].

Бережно храня этот документ, Анна Герасимова весной или летом 1745 года добралась до Москвы. Как могла устроиться в большом шумном городе несчастная женщина с паспортом, в котором было прописано, что она была женой заплечного мастера, за торговлю краденым была бита кнутом и сослана, но по «всемилостивейшему» манифесту прощена и отпущена в Москву? Конечно, мало кто захотел бы сдать угол незнакомой женщине с таким «волчьим билетом» и уж тем более взять ее в прислуги. Может быть, даже не на всякой мануфактуре приняли бы на работу такую неблагонадежную особу.

На счастье Анны, в Москве у нее были родственники. Сначала она жила у родной сестры Афимьи Герасимовой в Пушкарях в приходе церкви Сергия Чудотворца, а потом за Пречистенскими воротами в приходе церкви Пятницы Божедомской у двоюродного брата, дворового человека Алексея Ларионова, которому отдала на хранение выданный ей при освобождении паспорт. Этот документ, подшитый в следственное дело, дошел до наших дней в очень хорошем состоянии, что свидетельствует о крайне бережном с ним обращении.

Устроившись в Москве, троекратная вдова вернулась к прежней профессии — торговле подержанными вещами. Эта работа, которую она хорошо знала, приносила ей доход, достаточный для прокормления. У нас есть подробное описание одного эпизода профессиональной деятельности Анны Герасимовой, которое она сделала на допросе в Сыскном приказе в июле 1746 года. Апрельским днем (то есть через год со времени освобождения из ссылки) она, как обычно, пришла «для торгового своего промыслу» на Красную площадь и на «жемчужном перекрестке» увидела знакомых торговок — солдатских жен Наталью Прокофьеву, Прасковью Васильеву и Татьяну Иванову, окруживших некоего сержанта, принесшего для продажи какие-то вещи. Оказалось, сержант продавал серебряные пряжки, которые четыре женщины вместе сторговали за 30 алтын. Но когда договоренность относительно цены была достигнута, оказалось, что денег ни у одной покупательницы с собой «не случилось». Тогда Наталья привела какого-то знакомого ветошника, который отсчитал сержанту требуемую сумму, а пряжки забрал себе.

Но спустя некоторое время сержант был арестован по обвинению в краже и на допросе в Сыскном приказе назвал всех четырех торговок. Сначала была арестована Прасковья Васильева, а потом на Красную площадь неоднократно посылались солдаты для сыска ее товарок. 27 июля 1746 года наступил черед Анны Герасимовой. Каин, который с командой солдат делал свой обычный обход в поисках подозрительных людей, на Красной площади наткнувшись на торговку, сразу ее узнал и схватил. Несчастная женщина настолько перепугалась, что сразу рассказала ему о случае с серебряными пряжками. Каин немедленно отвел Анну в Сыскной приказ, где она повторила признание, на этот раз, правда, назвавшись женой посадского человека (видимо, клеймо супруги заплечного мастера ей опостылело).

Ее дело слушалось спустя три дня. К нему был выписан указ Анны Иоанновны 1733 года, строго повелевавший: «…на жемчужном перекрестке, и под столбами, и по перекресткам же, на больших улицах и нигде походя никому никаким золотом, серебром, выжегою, жемчугом, каменьем, кроме серебряного ряду, не торговать». Ослушников следовало в первый раз карать конфискацией продаваемых вещей и битьем плетьми, а во второй — «жестоким наказанием и ссылкой в сибирские дальные городы вечно».

Сначала судьи решили наказать Анну Герасимову плетьми и отпустить. Но в окончательном «решительном» протоколе от 8 августа 1746 года фигурирует уже другой приговор: «…вышеозначенной женке Анне Герасимовой за покупку и за продажу в неуказных местах и на [Красной] площади всякую выжигу по силу 1733 году марта 28 дня указу учинить ей на [Красной] площади на публичном месте наказание — бить кнутом, дать пятнадцать ударов, — и по учинении наказания сослать ее в ссылку в Оренбург для того, что за торгование выжиги оная женка Анна со учинением наказания кнутом сослана была в Оренбург и по всемилостивейшему указу с той ссылки свобождена, но токмо, не взирая она на оной всемилостивейший Ея Императорского Величества указ, по свободе из ссылки в противность указом паки чинила, выжегою торговала»[403].

Днем 16 августа 1746 года 49-летнюю Анну Герасимову вывели на Красную площадь и при стечении народа жестоко высекли кнутом, а в октябре она вместе с еще восемьюдесятью приговоренными к ссылке колодниками на ямских подводах покинула Москву, видимо, навсегда[404].

Коллективный портрет московских воров

После рассмотрения «галереи» из девяти «портретов», иллюстрирующих различные пути, которые вели на преступную стезю, попробуем разобраться, что же объединяло всех этих персонажей.

Подавляющее большинство московских мошенников круга Ваньки Каина (64 из 69 человек) составляли представители сильного пола. В шестидесяти пяти случаях мы имеем данные о возрасте арестованных. Большинству московских профессиональных преступников (31 человек, 48 процентов) на момент ареста было от восемнадцати до тридцати лет. Другую большую группу (18 человек, 28 процентов) составляли совсем молодые люди — от десяти до восемнадцати лет. Наконец, 11 человек (17 процентов) находились в возрасте от тридцати до пятидесяти лет и четверо (6 процентов) были людьми пожилыми — от пятидесяти до семидесяти лет. Таким образом, 76 процентов преступников на момент следствия относились к двум первым возрастным категориям, то есть были людьми молодыми или юными.