Повседневная жизнь в замках Луары в эпоху Возрождения - [24]

Ежедневно королева справлялась о своей дамской свите и проверяла, чтобы одежда каждой особы соответствовала той службе, которая от нее требовалась — демонстрировать гостям великолепие Короны. Но королева не забывала и о поддержке своих дам, она посылала им деньги в случае болезни или семейного траура. Она обеспечивала их приданым Для удачного замужества — от двух до трех тысяч, — причем, не колеблясь, закладывала свои драгоценности, чтобы получить нужную сумму. В свободное от приемов время Анна вместе с дамами вышивала или ткала гобелены, вела беседы, завтракала, организовывала увеселительные прогулки. Сопровождать дам и оказывать им необходимые почести специально приглашались благородные сеньоры.

Чтобы покрепче привязать к себе своих спутниц личными узами, Анна создала женский орден по типу ордена кордельеров. Ее отец, герцог Франциск II, учредил рыцарский орден, взявший своим символом витой пояс — la cordeliere — святого Франциска Ассизского. Анна расширила этот орден для дам. В зависимости от их достоинств она присуждала им знак отличия: золотую орденскую звезду, называемую «горжери», так как ее носили на шее. На ней белой и красной эмалью изображались двойные инициалы имени, обрамленные витым шнуром — кордельерой из черной эмали. Личная звезда Анны состояла из двойной буквы А. Вторая по красоте украшала шейку мадемуазель де Монсоро: композиция двойного S и двойного Z.

Престиж этого женского двора был настолько высок, что на некоторых фрейлинах женились государи других стран. Так, в 1500 году Владислав II Ягеллон, король Польши, женился на Анне де Кандаль, а в 1505-м Фердинанд Арагонский взял в жены Жермен де Фуа. Королева властно вмешивалась в личную жизнь своих фрейлин. Она одарила Анну де Гравиль, которая против воли своего отца вышла замуж за Пьера де Бальзака, и, наоборот, осудила брак Анны де Роган и Батарда Бургундского, заключенный по любви. Этот случай поразил современников и послужил сюжетом истории о Роландине — одной из новелл «Гептамерона» Маргариты Наваррской[61].

Свита Анны Бретонской

Помимо дам, свита королевы включала более трехсот человек персонала и личную гвардию из ста бретонских дворян. Персонал, разумеется, занимался обычным сервисом — за столом, на охоте, на конюшне. Домом управлял благородный рыцарь Жак де Турнон, ему помогал главный дворецкий Жак д'Эпине. Всего имелось семь дворецких, восемь конюших, шесть хлебодаров, семь виночерпиев, шесть стольников, режущих мясо, четыре распорядителя зала (во время приема или бала), четыре мундкоха, шесть личных хлебодаров; семь мундшенков, семь людских хлебодаров и один булочник, восемь людских виночерпиев.

Чтобы лечить этих людей, королева содержала четырех врачей и аптекаря. Ювелир и столяр занимались неизбежным мелким ремонтом.

Королева любила своих пажей, но порой проявляла к ним строгость. Сначала у нее было два, потом три гранд-пажа, или «благородных отрока» и одиннадцать совсем маленьких пажей, всегда элегантно одетых. Они носили роб с широкими рукавами, разрезанными на уровне колен, красного цвета с лица и желтого с изнанки. Иногда их наряжали в пурпуэны черного бархата и штаны с чередующимися черными, красными и желтыми полосами. Шапочки пажей — токи — украшали перья тех же цветов. Зимой гранд-пажи надевали длинные придворные роб, подбитые мехом белого ягненка. Во время путешествия и они, и маленькие пажи закутывались в длинные красные плащи — кап.

Когда королева путешествовала на носилках, два маленьких пажа ехали верхом на мулах и следили за их поступью. Однажды на переднем муле сидел восьмилетний Франсуа де Бурдей — будущий отец Брантома, а на заднем — будущий командующий артиллерией Эстре. Им не удавалось согласовать ход животных, и королеву сильно трясло. Она высунула голову в окошко и просто сказала: «Бурдей, вас придется высечь, вас и вашего товарища».

Пажи расхохотались, не веря этому, ведь королева говорила спокойно, не повышая тона, но во время остановки они на самом деле отведали кнута, как и было обещано.

Строгая по необходимости, Анна при случае осыпала пажей подарками, особенно на Пасху и на день Избиения младенцев. Каждый из свиты всегда получал полезные подарки. Так, врачу Габриэлю Миро был пожалован золототканый, отделанный черным бархатом ягдташ, а его коллеге Оливье Лорану — сумма, позволившая ему поместить своих детей в пансион.

Сопровождать королеву — занятие не из легких. Анна постоянно разъезжала: всего в ее конюшне насчитывалось шестнадцать скакунов и кобыл для завода, шестнадцать лошадей для карет (так называемых «трясущихся повозок»), шесть лошадей для носилок, шесть маленьких, «кургузых» лошадок для пажей, шесть — для обслуги и пятьдесят мулов. Для всех верховых животных имелись великолепная сбруя и попоны из черного бархата или фиолетового сукна с узорами красным шелком и золотой нитью. Кроме того, королева любила путешествовать по воде из Тура до Амбуаза и даже до Нанта, поэтому располагала галиотом, позволявшим разъезжать по Луаре, как ей заблагорассудится.

Для такого образа жизни требовалось значительное состояние. К счастью, оно у Анны было. Ее сестра Изабо умерла в 1490 году, и Анна почти полностью унаследовала владения своего отца, герцога Франциска II, кроме графства де Вертю, отданного им незаконнорожденному сыну, и графства де Ришмон, конфискованного королем Англии. Помимо герцогства Бретанского (точный доход с него не известен, но оно стоило королевства), поместье королевы — графство Этамп приносило 3333 золотых экю дохода в год; графство Монфор-л'Амори вместе со своими пятью замковыми владениями, двумястами феодами и двумястами пятьюдесятью феодами «второй руки» (то есть зависящими от другого феода) приносило около 280 тысяч золотых экю; замковые владения де Удан и Нофль давали вместе 8834 золотых экю. В общем, помимо доходов с Бретани, королева получала со своих доменов более 292 тысяч экю. В целом сумма достигала 5 822 600 золотых экю. Ежегодно, по милостивому распоряжению Карла VIII, к ним прибавлялось 200 тысяч ливров из основных сборов королевства.