Повседневная жизнь советских писателей, 1930—1950-е годы - [90]

.

Некоторые писатели жили на грани голодной смерти потому, что не умели позаботиться о себе, собрать необходимые документы. В тяжелом положении находился М. Зощенко. Современники рассказывали, что, уже находясь в эвакуации в Алма-Ате, он страдал дистрофией. Одна из очевидцев событий Л. Чалова вспоминала: «Он сказал, что получает четыреста граммов хлеба, половину съедает, а половину обменивает на пол-литра молока и луковицу… „Кое-кто, конечно же, что-то там достает, но, ты же знаешь, я этого делать не умею“»^[630]. Впоследствии выяснилось, что такое плачевное положение писателя было вызвано тем, что Зощенко не оформил бумаги на лимит.

В эвакуации очень многое зависело не только от правительственных распоряжений, но и от расторопности и настойчивости местных писательских организаций. Так, в Ашхабаде в организации снабжения и в налаживании быта писателей большую роль сыграл Б. Кербабаев. Не без юмора, но с глубочайшим уважением вспоминал о нем А. Аборский: «Наш предприимчивый аксакал затевает экспедицию в Хорезмский оазис — за рисом. Экспедиция — это он же, в единственном числе. Требуются денежные средства, талоны на промтовары, вещи для обмена на рис. И он добивается всего необходимого для поездки в Хорезм… Перевалить груз в пяти-шести местах… нелегко, но если грузчиков под рукой не оказывается, аксакал на своей спине перетаскивет мешки с рисом, пшеницей и горохом. В Ашхабаде составляет комиссию: местком, литфонд, представительница от жен писателей. Они делят рис, горох…»^[631]

Без помощи таких отзывчивых и самоотверженных людей пережить эвакуацию было бы невозможно.

«Многие дети имеют худосочный вид»

Жены писателей спасали детей. Самоотверженно участвовали в проведении их эвакуации, работали на общественных началах в детских садах и интернатах Литфонда в Чистополе и Молотове.

…Писательская организация взяла на себя часть забот о детях писателей еще в довоенное время. В 1935 году некоторые мероприятия со школьниками прошли в Москве, но в других городах никакая работа не проводилась, а ассигнования на эти цели были расходованы не по назначению. До марта 1936 года не было учета детей ни по Москве, ни по периферии^[632]. В 1936 году Литфонд осуществил, пожалуй, одно из значимых социальных мероприятий — состоялось открытие детского сада.

12 марта 1938 года в «Литературной газете» было опубликовано открытое письмо Совета жен писателей Президиуму Правления ССП^[633]. В нем они поставили перед писательской общественностью вопрос о «создавшемся совершенно не нормальном положении с культурно-бытовым обслуживанием детей писателей». Поводом для письма стала передача другому ведомству хорошо оборудованного, рассчитанного на 65 детей дома отдыха для младших школьников в Поречье. При этом руководство Союза писателей заняло позицию стороннего наблюдателя.

Детский сад Литфонда не имел летней базы, а для организации отдыха детей снимали частные дачи, имевшие минимальные удобства. Совет жен поставил вопрос о выделении в этих целях одной из пяти свободных дач в дачном городке в Переделкине, но поддержки у руководства ССП не получил.

В середине тридцатых годов в полутора километрах от Дома творчества в Малеевке размещался пионерский лагерь для детей писателей. В частности, там отдыхали двенадцатилетние сыновья К. Паустовского и Э. Миндлина. Беда этого лагеря — царившие в нем скука и безделье детей. Предоставленные сами себе, ребята решились на побег: «Бежать собирались то ли в Африку, то ли к американским индейцам, — одним словом, куда-то за океан… И уж как отчитывали потом и всячески поносили на пионерской линейке!»^[634] Вопреки ожиданиям лагерного начальства, К. Паустовский встал на сторону сына и заявил, что побег принес ребенку больше пользы, чем бездеятельное и скучное пребывание в лагере.

Семьи писателей получали на воспитание детей определенную материальную поддержку. Согласно положению о деятельности Литфонда от 10 мая 1940 года, в случае рождения ребенка члену этой организации выплачивалось единовременно 500 рублей^[635]. Если оба родителя ребенка являлись членами Литфонда, то пособие получала только мать.

Если дети членов Литфонда посещали детский сад или ясли, их родителям предоставляли скидку в размере 70 процентов от себестоимости содержания каждого ребенка. Со скидкой, размер которой устанавливался каждый год Правлением Литфонда, приобретали писатели для своих детей путевки в пионерские лагеря сроком на два месяца.

Расходы на детей в смете Литфонда за 1940 год складывались из следующих затрат: выдача пособий наличными деньгами, лечение, питание и отдых, организация детских утренников, «елок» и закупка новогодних подарков, отправка детей подшефной школы в пионерские лагеря, а детей писателей — в лагерь в Коктебель^[636].

С началом войны забота о детях стала одной из самых главных. Их эвакуация проходила в сложной обстановке: «Помещения не были приспособлены под зимнее пребывание в них детей, не было кухонь, бань, прачечных, мебели, запасов топлива… Там, где районные организации не уделяли этому вопросу внимания (ряд районов Горьковской и Молотовской областей, Казахстан), интернаты столкнулись с большими трудностями…»