Повседневная жизнь советских писателей, 1930—1950-е годы - [110]
Постепенно в писательской среде крепла тяга к дорогим вещам и модной одежде, которые становились символом престижа. «Для нас, признававших в быту полный аскетизм, доходивший порой до абсурда, появление у Афиногеновых личной машины было не меньшей сенсацией, чем покупка коровы Артемом Веселым… Впрочем, необходимость коровы еще можно было как-то оправдать — детей много, кормиться было трудно»>[764].
Приведенное воспоминание Р. Корн относится к тридцатым годам. Теперь же личные автомобили сенсацию не вызывали. Когда вожделенная мечта о собственной машине сбывалась, выяснялось, что автомобиль — не столько средство передвижения, сколько предмет неустанных забот — ведь в дефиците было все: бензин, смазочные материалы, запчасти. Раздобыть все это можно было, лишь имея необходимые связи. В. Ардов обратился за помощью к своему другу полковнику Беседину в стихотворной форме:
Женщин-литераторов стали волновать эстетические достоинства нарядов. У многих из них появилась возможность проявить в одежде свою оригинальность и вкус. Так, жена В. Ардова Нина Антоновна выполняла роль заведующей гардеробом А. Ахматовой: «Своеобразный стиль одежды был в какой-то мере сохранен. Ахматова носила просторные платья темных тонов. Дома появлялась в настоящих японских кимоно черного, темно-красного или темно-стального цвета. А под кимоно шились, как мы это называли, „подрясники“ из шелка той же гаммы, но посветлее»>[766]. Г. Николаева предпочитала русский стиль: «Когда у нее появились первые большие деньги, наша соседка Вера Сергеевна немало потрудилась, сшив для Галины два сарафана, какие носили некогда на Руси, из голубого и малинового панбархата. Она словно вросла в эти сарафаны и стала похожа на боярышню. Затем уже последовало черное бархатное платье, платиновая лиса-чернобурка и аметисты. Но все это были временные переливы женской души. О „тряпках“ она любила судачить в минуты „роздыха“… В общем, ей было „наплевать“ на все туалеты»>[767].
Портрет женщины того времени — спутницы жизни писателя — написал в стихах М. Годенко:
Хорошо и элегантно одеваться любили не только женщины, но и мужчины-литераторы, например М. Луконин. «Он не был щеголем, в его умении одеваться всегда чувствовался не общий, общепринятый, а свой вкус. Так, он носил пиджак, который выглядел как фрак, в его покрое была выражена новизна старомодности, так подходившая к облику, жесту, походке Михаила Кузьмича. Его туфли на высоких каблуках, всегда блестевшие, приноравливались к широкому, размашистому, но не разухабистому шагу»>[768].
Все эти свидетельства говорят о том, что жизнь в писательской среде налаживалась.
«Не пить водки, шампанского и т. д.»
Во время войны здоровье многих писателей, особенно тех, кто был в действующей армии или в блокадном Ленинграде, было подорвано. По заключению профессора кремлевской поликлиники Соколова, у Вс. Вишневского в 1946 году были обнаружены нарушение обмена веществ, тенденции к полноте, глуховатые тоны сердца, гипертония (следствие блокады), несколько увеличенная печень, переутомление. Врач дал писателю такие рекомендации:
«1) раз в 2–3 месяца лежать по 10 дней, выключаясь полностью из работы…
2) перейти на диету. Раз в день вареное мясо или рыба. Вегетарианские супы. Два дня в неделю вегетарианские целиком. Пить не более 5 стаканов жидкостей, летом 6–7. Не пить водки, шампанского и т. д. Легкие вина умеренно. Избегать соленого. Меньше сладкого. Сон 7–8 часов.
3) Ножные горячие ванны до 20 мин., ежедневно. Температура воды постепенно от 36 до 45.
4) Прием лекарств 5–6 дней; затем пауза на 10 дней и снова так…
5) Физически не утомляться, не бегать, не поднимать тяжестей и пр.»>[769].
К концу 1946 года переутомление писателя прогрессировало, особенно после поездки в Югославию, — беспокоили плохой сон, головные боли>[770]. Рекомендации врача на этот раз были дополнены советами отсыпаться, совершать прогулки, делать легкую гимнастику, похудеть, ввести жесткий режим дня, избегать раздражения, принимать ванны, совершать обтирания.
