Повседневная жизнь Калифорнии во времена «Золотой Лихорадки» - [79]
Семьи объединялись в кланы. Режим был патриархальным и экзогамным. Тотемизм отсутствовал. В представлении дьегеньо клан ассоциировался с деревней. Они жили в чрезвычайно примитивных хижинах, крытых дерном. Мужчины ходили совершенно голыми, а женщины носили классический двойной передник. Полигамия запрещена не была, но преобладала моногамия. Женитьба не была для них поводом для пышной церемонии — обходились лишь пиршеством, а пара поселялась в деревне мужа. Не были ли дьегеньо плохими мужьями? Кребер сообщает, что среди женщин были нередки случаи самоубийства. Как все индейцы, они любили праздники и игры в загадки, занимались плетением и гончарным ремеслом. Их единственным оружием, наряду с луком, была тяжелая палица из очень твердого мескитового дерева. Своих врагов они скальпировали по-калифорнийски, вместе с ушами, и это событие отмечалось всеми мужчинами и женщинами деревни целой ночью танца, во время которой все танцующие по очереди надевали этот скальп себе на голову.
Важную роль в их жизни играли ритуалы инициации и похорон. Подобно луисеньо, купеньо и габриелино во время инициации подростков рисовали на земле ритуальные «картины», в которых выражали свои представления о мире.
Обряды происходили в священных местах. На заранее подготовленной земле черным, красным и белым порошками очерчивали образ, изображавший Вселенную. Круг означал горизонт или край земли. Очень тщательно изображали солнце, луну, созвездия Орла или Лебедя, Ориона и Плеяды. Изобразив Вселенную, дьегеньо населяли ее животными, в том числе страшной змеей с колокольчиками. И пока молодые люди глазели на это изображение, старейшина объяснял значение различных символов.
«Картина» на песке составляла также часть ритуала инициации девушек, которые, кроме того, получали наставление матерей. В течение нескольких дней они лежали в своего рода яме, вокруг которой ночью пели и танцевали мужчины. Между ног девушек совершавший обряд клал подогретый камень в форме полумесяца. Эти камни были, разумеется, священными.
Ведущую роль в мировоззрении индейцев южной Калифорнии играла смерть. Дьегеньо непрерывно думал о ней, постоянно о ней говорил, годами обсуждал все необходимое для своих похорон, заливался слезами, когда воспоминание об ушедших дорогих ему людях навевало мысли о собственном конце. Каждая кремация сопровождалась несколькими церемониями. В ходе одной из них, после ночи, проведенной в пении и танце, сжигали одежды покойного, чтобы его душа могла без помех вознестись на небо.
Раз в год устраивался праздник мертвых, на который собирались жители нескольких деревень. Изготовлялись соломенные манекены, изображавшие умерших в этом году. Лица манекенов, изображавших мужчин, были выкрашены в черный цвет, женщин — в красный. Черты лица обозначались раковинами. По знаку церемониймейстера его помощники брали манекены и ходили с ними вокруг очага подряд шесть ночей, с пением и танцами. На заре седьмого дня манекены, а также большую часть имущества покойных складывали в керук — полукруглую хижину из веток, с выходом на восток, и церемониймейстер ее поджигал. Целью этого празднества было задобрить мертвых, помешать им вернуться на землю и облегчить боль оставшихся жить.
Существовала также специальная церемония в честь умерших вождей — дьегеньо называли «вожаками танца». Во время обряда убивали и сжигали орла.
Могавки
Могавки — еще одно йуманское племя. От всех прочих его отличает место жительства — берег большой реки. Их территория, расположенная на реке Колорадо, была оазисом в центре пустыни. Численность их составляла около трех тысяч человек.
Крупные, мускулистые, длинноногие, они отличались благородством манер и воинственным духом.
Среди индейцев Калифорнии лишь они обладали национальным самосознанием. Они мыслили не в терминах деревни или клана, но в терминах нации. Их деревни были небольшими, рассеянными по региону, конструкции их домов были хрупки. Зимой они жили в землянках, летом спали под навесами из веток. Однако они не были кочевниками, совсем наоборот: могавки были единственными индейцами, занимавшимися сельским хозяйством, выращивавшими кукурузу, фасоль и тыкву.
Могавки чрезвычайно гордились своими физическими достоинствами и очень заботились о своих волосах. Женщины отпускали волосы до талии и постоянно их мыли, а мужчины — заплетали в 20 или 30 косичек. Обычно они красили себе лица и украшали себя татуировкой. Они были без ума от украшений.
Женщины готовили еду, мужчины не опускались ни до какой ручной работы за исключением строительства домов. Их жизнь занимала одна война. Они любили сражения и без колебаний нападали на племена, находившиеся в сотнях километров от их земель. Они всегда скальпировали мертвых врагов, но с пленными обращались хорошо. Целью их многочисленных набегов был захват новых рабов. Их не подвергали насилию, с ними не обращались грубо, их не заставляли выполнять непосильные задачи.
Основой религии могавков было сновидение. Эти индейцы были твердо уверены в том, что сновидения — источники талантов и могущества, из которых можно узнать и о результате сражения, и об излечении, об игре и о любви. Они считали, что любое знание человек может получить только через сновидения.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) – видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче – исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
1968 год ознаменовался необычайным размахом протестов по всему западному миру. По охвату, накалу и последствиям все происходившее тогда можно уподобить мировой революции. Миллионные забастовки французских рабочих, радикализация университетской молодежи, протесты против войны во Вьетнаме, борьба за права меньшинств и социальную справедливость — эхо «долгого 68-го» продолжает резонировать с современностью даже пятьдесят лет спустя. Ричард Вайнен, историк и профессор Королевского колледжа в Лондоне, видит в этих событиях не обособленную веху, но целый исторический период, продлившийся с середины 1960-х до конца 1970-х годов.
В работе впервые в отечественной и зарубежной историографии проведена комплексная реконструкция режима военного плена, применяемого в России к подданным Оттоманской империи в период Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На обширном материале, извлеченном из фондов 23 архивохранилищ бывшего СССР и около 400 источников, опубликованных в разное время в России, Беларуси, Болгарии, Великобритании, Германии, Румынии, США и Турции, воссозданы порядок и правила управления контингентом названных лиц, начиная с момента их пленения и заканчивая репатриацией или натурализацией. Книга адресована как специалистам-историкам, так и всем тем, кто интересуется событиями Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., вопросами военного плена и интернирования, а также прошлым российско-турецких отношений.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.