Повседневная жизнь Калифорнии во времена «Золотой Лихорадки» - [12]
Через две недели с Американской реки пришел оборванец с куском золота весом в целую унцию. «В тот же миг юноши протерли глаза, а старики — свои очки. Одни хотели самородок расплавить, другие расплющить молотом, некоторые наслаждались тем, что, взяв в руку, прикидывали его вес»>(27). Колтон отправил на прииски своего посланца. Начиная с мая уже 800 золотоискателей рыли землю в Коломе, Мормон-Исленде, Келси-Диггинсе и в других местах вокруг лесопилки Саттера. 1 июня число золотоискателей составляло уже 2 тысячи человек. И каждый день люди прибывали.
«Золотая лихорадка»
Когда посланец Колтона вернулся в Монтерей «с образцами золота», лихорадка охватила население и этого сонного городка. «Кузнец забросил свой молот, плотник — рубанок, каменщик — мастерок, фермер — серп, булочник — квашню, а кабатчик — бутылку. Решительно все отправились на рудники: одни верхом на лошади, другие в двуколках, инвалиды на костылях, а то и на носилках… В моей общине остались одни лишь женщины да несколько арестантов, которых сторожил солдат, ожидавший удобного случая, чтобы сбежать от своего начальника»>(28).
12 августа Колтон писал о том, что его служащий Боб, «по происхождению ирландец», отправившийся на рудники два месяца назад, вернулся с круглой суммой в 2 тысячи долларов. Находясь на службе у алькальда, Боб потребовал, чтобы каждую субботу ему платили жалованье золотом. Ранее, отложив 12 центов на недельную порцию табака, он прятал остальное в небольшой кожаный мешок. Теперь же экономный Боб обосновался в шикарном номере гостиницы и жил на широкую ногу. Он требовал самых лучших лошадей, мяса и вин. «Сам он никогда не пил, но с удовольствием угощал других».
Открытие золота нарушило в Монтерее весь общественный уклад. «Хозяин становится сам себе слугой, — сетовал Колтон, — а слуга — сеньором. Миллионер вынужден скрести скребницей свою лошадь, а благородный идальго, в чьих жилах течет кровь всех Кортесов, самолично чистить обувь!» Аристократка леди Л. «была вынуждена брать метлу в свои изнеженные руки, унизанные кольцами»; леди В. и ее грациозная дочь — нежные цветы вирджинского общества — «бегали из гостиной на кухню, стряпая обед»; леди С., владевшая тучными стадами скота, «эта Рахиль былых времен», ходила по воду на колодец; а самому Колтону, такому достойному человеку, теперь приходилось просить о гостеприимстве своих сограждан, с благодарностью принимая «еду даже в индейском вигваме»>(29).
Золотоискатели получали хороший доход. Четверо жителей Монтерея с тремя компаньонами и тремя десятками индейцев за 7 недель и 3 дня работы на реке Фезер собрали 273 фунта золота. Они вернулись в Монтерей с 11 тысячами долларов каждый. 25 сентября не выдержал и Колтон, кинувшись на поиски золота вместе с бывшим генеральным адвокатом короля Сандвичевых островов>(30).
1 июня Томас О. Ларкин, бывший американский консул в Монтерее, а теперь морагент Соединенных Штатов, направил письмо почтенному Джеймсу Бью-кенену — президенту США об открытии золота и о последствиях этого: «Половина домов [в Сан-Франциско] брошена жителями. Торговцы, адвокаты, механики и рабочие — все отправились в долину Сакраменто вместе с семьями. Бригады от пяти до пятнадцати человек нанимают в этом городе на несколько недель поваров, предлагая им плату от 10 до 15 долларов в день. Механики и возчики, получавшие в прошлом году от 5 до 8 долларов в день, согласились на это предложение и уехали»>(31).
На золотые рудники уехали даже солдаты и матросы. На борту военного корабля «Анита» осталось всего 6 человек. Один корабль с Сандвичевых островов оказался вообще покинутым экипажем, и капитану пришлось нанять новых матросов, заплатив по 50 долларов каждому за 15-дневный переход.
«За обычные лопаты и черпаки, стоившие месяц назад 1 доллар, в районе рудников теперь дают 10 долларов… Жалованье служащих выросло с 600 до двух тысяч долларов в год; поварам платят от 25 до 30 долларов в месяц… Один торговец, прибывший недавно из Китая, остался без своих китайских слуг. Если лихорадка продлится весь год и если китобойные суда бросят якорь в Сан-Франциско, они неминуемо потеряют свои экипажи. Я не знаю, сможет ли полковник Мэйсон>[6] удержать своих людей, если не пошлет туда войска», — сокрушался очевидец событий>(33).
12 июня губернатор Мэйсон в сопровождении лейтенанта Уильяма Тикамсе Шермана, которому предстояло печально прославиться во время войны Севера и Юга, отправился в долину Сакраменто, чтобы проинспектировать «только что открытое месторождение». 17 августа он прислал вашингтонским властям рапорт. На дороге из Сан-Франциско до Форта Саттера, куда прибыли 2 июля, они увидели лишь пустые крупорушки, хлебные поля, оставленные на потраву скоту и лошадям, брошенные дома и незасеянные земли близ ферм. Зато в Форте Джона Саттера жизнь бурлила. «Торговцы платили ему по 100 долларов в месяц за комнату, а "одноэтажный дом внутри форта был сдан в аренду под гостиницу за 500 долларов в месяц"»>(34).
Мэйсон приехал в Морсон диггинз>[7] на Американской реке: «Всюду палатки и шалаши, сплошь покрывавшие склоны; здесь же магазин и бараки, служащие семейными пансионами». Работающих было около 200 человек. Мэйсон и Шерман продолжили свой путь. Они поднялись к Сьерре, до речки Уеберс Крик, впадавшей в Американскую реку, где разместилась поисковая компания «Санол», в которой работали три десятка индейцев. Бизнесмены расплачивались с работниками товарами.
