Повседневная жизнь этрусков - [44]
Неужели же этруски, заботившиеся об улучшении санитарных условий в колониях путем отвода стоячих или сточных вод — а именно этим в первую очередь занимались европейцы в XIX веке в своих владениях в Азии и Африке, — не делали прежде ничего подобного на своей собственной земле? Делали, и следы их трудов не исчезли до сих пор. Хотя Тальята в Козе, которую считали вырубленной в скале специально для того, чтобы отводить воду из лагуны Бурано, оказалась фарватером римского порта, предупреждающим его обмеление>{213}, ни у кого уже нет сомнений, что именно этруски создали огромный крытый тоннель у Вей — 80 метров в длину, четыре в ширину и десять в высоту, — при Понте-Содо, для прохождения реки Кремера>{214}. А главное, уже давно было замечено, что земля в Южной Этрурии, в частности, в ager Tarquiniensis в Бьеде (около Равенны), была изрыта подземными cuniculi (крытыми каналами), «забирающими воду с поверхности и уводившими ее под землей», чтобы «снижать влажность, не разрушая поверхности земли»>{215}. Хотя было бы ошибкой приписывать исключительно этрускам создание обширной дренажной системы Лациума, которую римляне поддерживали в рабочем состоянии, сама идея, без сомнения, принадлежит именно им. Кстати, искусство гаруспиков, косвенным образом отражая технические проблемы, стоявшие перед инженерами, предписывало выполнение особых ритуалов для удаления лишней влаги. Когда во время осады Вей Камиллу объявили, что озеро Альба чудом вышло из берегов, этрусский прорицатель не растерялся и без труда описал quae sollemnis derivatio esset, то есть «ритуальный способ отвода воды»>{216}. Гидравлике этрусков было отведено место в самых древних основах религии.
Еще один маленький факт подтверждает их осведомленность в этой области. Досконально изучив все, что было связано с удалением лишней влаги, этруски оказались не меньшими специалистами и в вопросе орошения засушливых земель. Варрон не зря называет aquilex’a (специалиста по вопросам водоснабжения) «Tuscus»>{217}: за лучшими водоискателями отправлялись в Этрурию, и это были не простые ведуны; они умели, например, находить подземные водоносные слои по особенностям растительности и бурить скважины, в наши дни называемые артезианскими колодцами>{218}.
Надо полагать, что малярия не была занесена в Этрурию в позднюю эпоху, погубив ее население, а существовала всегда в виде эндемических очагов на побережье. Бдительная борьба с заболачиванием, которую этруски проводили в своих провинциях, находясь на вершине могущества, сообразуясь с предписаниями древних религиозных традиций, показывает, что они с самого начала знали об этой угрозе и долгое время умели ее сдерживать; в какой-то мере эта напасть и сделала их такими, какими они стали. Но «заброшенный дренажный канал становится столь же опасным, как и болото»>{219}. Где-то с III века до н. э. политические и экономические обстоятельства, войны, разрушение некоторых городов, превращение возделываемых земель в выпасы привели к возвращению и распространению болезни, подточили жизненные силы этрусков и ускорили их упадок И все же это еще не стало полным и окончательным приговором. Хотя малярия выкосила первых римских поселенцев в Грависки, озеро Прилий на краю Мареммы в Гроссето в последние годы Республики было не настолько гиблым местом, чтобы не прельстить трибуна Клодия>{220}: по словам Цицерона, он захотел выстроить себе виллу на участке земли, украденном у местного землевладельца. Даже в самые тяжелые времена лихорадка свирепствовала не везде. Даже в окрестностях Грависки Рутилий Намациан любовался «густой зеленью лесов» и «сенью сосен, колышущихся над водами»>{221}.
Право на собственность
Эти плодородные долины, эти низменности, отвоеванные у болот, эти терпеливо орошаемые степи — вторая черта, которую мы должны отметить в нашем описании этрусской сельской местности, расчерченной на квадраты огороженных полей. Не похоже, чтобы этруски тосковали по золотому веку, когда неделимая природа сама наделяла всех земными плодами, а Сатурн правил мирными народами, свободными от жажды обладания — «amor habendi»>{222}. Их самые ранние воспоминания связаны с приходом Юпитера и с законом труда, с царством собственности. Их мир был миром активным и жестким, который Вергилий воспел в «Георгиках», смягчив чувством вселенской любви:
Примерно то же самое сказала этрусская пророчица нимфа Вегойя в откровении, которое дошло до нас на латинском языке, в сборнике текстов, относящихся к землеизмерению — «Corpus de Agrimensores». После краткого космогонического экскурса, в котором Вегойя рассказывает о разделении моря и неба, она сразу же выводит на сцену Юпитера, создателя частной собственности и покровителя границ, будто до него Этрурии не существовало>{224}: «Знай, что море было отделено от небес. И когда Юпитер заявил о своих правах на землю Этрурии, он установил разделительные межи и приказал мерить землю и огораживать поля. Зная людскую жадность и желание обладать землей, он хотел, чтобы все было определено межевыми столбами».
