Повседневная жизнь этрусков - [101]
Эту историю выдумал вовсе не Катон, иначе бы она так его не возмущала. Его шокирует не столько прелюбодеяние, сколько его огласка, и в этом он ведет себя как истый римлянин, удивляющийся обществу, которое толерантно относится к близости между мужчинами и женщинами. Он обнаружил эту историю среди подлинных документов, городских хроник (в данном случае Клузия), местных архивов, даже надписей, которые исследовал со свойственной ему любознательностью, если только ее уже не раскопал предшествующий историк. Во всяком случае, когда она попалась на глаза Полибию, то уже стала каноническим текстом, но он, будучи слишком серьезным автором, чтобы пересказывать подобную чушь, ограничился пренебрежительным намеком, показав, что знает о ней: «Галлы, воспользовавшись ничтожным предлогом, захватили земли Этрурии»>{731}.
Еще раньше в зарождающееся летописание было включено множество этрусских преданий. Известно, что эту хронику вел во времена Второй Пунической войны Фабий Пиктор, который первым изложил историю Рима, впоследствии доработанную, исправленную или искаженную его последователями, сообразно с их темпераментом и увлечениями, однако хронологические рамки и основные события никаких изменений не претерпели. Например, всё, что Тит Ливий рассказывает нам о правлении Тарквиниев и о войне с Порсенной, уже присутствует у Фабия Пиктора, добавились только психологический анализ и художественное изложение.
Интерес к тому, что касалось этрусков, был наследственным у предков Фабия. Среди римских семей, которые, как уже было сказано, посылали одного из сыновей в Цере в конце IV века до н. э., «чтобы обучиться этрусскому письму», был некий Фабий>{732}. Архивы рода Фабиев полны воспоминаний о сражениях в Этрурии, которая в каком-то смысле стала их вотчиной. Один из самых известных представителей этого рода, К. Фабий Максим Руллиан, пять раз становившийся консулом с 322 по 295 год, открыл Циминийский лес для римского завоевания, первым проник вглубь Этрурии и завязал с лукумонами Клузия, Арретия и Перузии связи гостеприимства и клиентуры, что подтверждается местной эпиграфикой: одна двуязычная надпись в Клузии содержит имя Au. Fapi. Larthial — A. Fabi(us) Iucnus>{733}. Его сын (или внук) К. Фабий Максим Гургес одержал победу при Вольсиниях в 265 году до н. э.; однако его прозвище, которое латины возводили к слову gurges — «пучина», «бездна», — на самом деле было транскрипцией имени Curce(s), дважды отмеченного в Клузии>{734}. Стоит ли после этого удивляться, что, говоря об этрусках, Фабий Пиктор продемонстрировал глубокие познания, полученные от предков, а воссоздавая этрусский период в истории Рима, имел в своем распоряжении богатейшие материалы. В результате, как только появлялись живые, яркие образы Тарквиния и Танаквили, обескровленные тени Ромула и Тулла Гостилия уходили глубоко в тень. Дело в том, что «истории» Тарквиниев существовали еще до написания его труда, и Фабии познакомились с ними во время своих военных походов, а члены этрусских родов, поселившиеся в Риме — Волумнии или Огульнии, — которые были занесены в хронологические таблицы (фасты) на стыке IV и III веков до н. э., могли, со своей стороны, познакомить с ними римлян.
Очень возможно, и даже вероятно, что эти истории, как и «Анналы» Фабия Пиктора, были написаны на греческом языке — этрусками или греками. Легенды об основании Рима, в особенности те, где оно связывалось с прибытием Энея и троянцев в Лациум, на протяжении III века до н. э. стали излюбленной темой для целой толпы Graeculi, изощрявшихся в изобретательности, которых мы знаем только по имени — Диокла Пепаретского или Деркилла>{735}. Однако бывший среди них Проматион, упоминаемый Плутархом, автор «Истории Италии», представлял бы для нас непосредственный интерес. Вот как он рассказывал о чудесном рождении Ромула>{736}:
«У царя альбанского Тархетия, кровожадного деспота, случилось во дворце чудо: из средины очага поднялся мужской член и оставался так несколько дней. В Этрурии есть оракул Тефии. Он дал Тархетию совет соединить его дочь с видением, предсказывая, что у нее родится славный сын, богато наделенный нравственными качествами, счастьем и телесной силой. Когда Тархетию сказали об ответе оракула, он приказал исполнить прорицание одной из своих дочерей; но она оскорбилась и послала вместо себя рабыню. Узнав об этом, Тархетий в раздражении решил запереть обеих в тюрьму и казнить их; но Веста явилась ему во сне и запретила ему обагрять кровью руки. Тогда он приказал заковать девушек и заставил их ткать, обещая по окончании тканья выдать их замуж. То, что они успевали соткать днем, Тархетий приказывал другим девушкам распускать ночью. Когда у рабыни родились двое близнецов, Тархетий отдал их какому-то Тератию с приказанием убить, но тот унес их и оставил на берегу реки. Часто приходившая сюда волчица кормила их молоком, разные птицы носили малюткам пищу и клали ее прямо им в рот. Наконец детей нашел пастух. Удивленный, он решился подойти ближе и взял их с собой. Таким образом, они были спасены и, выросши, напали на Тархетия и победили его».
В агитационной брошюре разоблачается Национал-Социалистическая Немецкая Рабочая Партия как политическая партия крупного германского финансового капитала — империалистической буржуазии. Автор выявляет и описывает основные вехи истории фашизма в Германии.
Книга представляет собой результат многолетних исследований автором, одного из сложнейших периодов истории Древнего Рима. В ней рассматриваются те аспекты социально-политического развития Римской империи в III в. н. э., которые являются предметом спора современных антиковедов. На основании свидетельств исторических источников автор показывает роль важнейших политических институтов римлян — сената и армии — в социально-политической жизни римского государства в III в. н. э., пытается решить вопрос о правомочности утверждении антиковедов относительно провинциального сепаратизма в империи в кризисный век ее истории, предлагает новую трактовку ряда теоретических аспектов проблемы кризиса III века в Римской империи.
Книга отечественного ученого-антиковеда, доктора исторических наук, профессора М. Г. Абрамзона является первым в современной историографиии обстоятельным исследованием, посвященным более чем двухсотлетней истории организации римской провинции в одной из областей Малой Азии — Киликии. В период со II в. до н. э. по I в. н. э. эта область играла чрезвычайно важную роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и занимала особое место в системе владений Рима. Опираясь на богатый фактологический материал — сведения античной традиции, данные эпиграфики, археологии и особенно нумизматики, — автор подробно реконструирует все перипетии исторических событий, происходивших в Киликии в эпоху «мирового владычества» римлян.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.