Поворот оверштаг - [95]

По жизни тут не морячки должны были сидеть, а те, кто их послал. Или сам англицкий боров. Потому что если наши решат — исчезнут британцы, как камень в воде, и следов не найдет никто. Никаких зверств — просто государственные интересы.

И единственно, что меня заботило сейчас — это если кто-то из англичан начнет по корпусу колотить в самый неподходящий момент, привлекая фрицевские глубинки. Вдруг попадется на всю голову больной? Придется тогда убивать, быстро и жестоко.

А пока можно и пойти вздремнуть, чтобы быть со свежей командирской головой.

Но спокойно уйти поспать мне не дали. Как перед Порсангером — уже традиция, однако!

— Акустический контакт, групповой, пеленг двести сорок, очень слабый. Предполагаю конвой, дистанция сто миль!

Они! По пеленгу — норвежское побережье. Кто еще может там толпой переть? Только те, кого мы ждем. Почему без предупреждения? Наши должны были радиообмен засечь или сообщения о том расшифровать. Ладно, идти можно в полном радиомолчании, а как взаимодействовать со своим же ОВРом и авиацией? Они же должны быть в курсе, что свои идут?!

Хотя я бы на месте их главного, озаботясь секретностью и возможной утечкой, прописал бы все заранее, начиная от «дня Икс». Раздал бы всем исполнителям на местах запечатанные пакеты — и «вскрыть по кодовому сигналу», в этот самый «день Икс», когда конвой, например, выйдет из порта отправки. Ладно, об этом после. А вот что делать сейчас?

Ухов, готовь сообщение в штаб. Сейчас выйдем на перископную, поднимем антенну. Саныч, карту! Сто миль для группы сильно шумящих — вполне реальная дистанция обнаружения, могло быть и больше. Но считаем сто — по худшему. Ход конвоя десять узлов — это максимум, ну не дают сейчас транспорты больше, особенно стадом, так что тут они будут через десять часов. А вот где наши должны быть, которые второй эшелон, — «Баку» с новыми эсминцами и «катюши»? Их выход из Полярного был запланирован лишь сегодня днем — или по нашему сообщению, экстренно. Допустим, они стоят там в двухчасовой готовности, ход у «катюш» хороший, так что эскадренно они могут выдать и двадцать узлов вместе с эсминцами. Рассчитаем место встречи — снова получается у Порсангера, даже к востоку. Слишком близко от Киркенеса, конечного пункта! В Лиинахамари они не пойдут — восточный берег фьорда уже наш, порт находится под огнем нашей артиллерии. Хотя крейсера могут своими пушками сильно наломать дров.

Значит, «Воронежу» сольный выход. И наш «бонус» в том, что немцы не могут остановиться, переждать, повернуть — они должны идти дальше. Иначе наши возьмут уже и Киркенес. Так что можно не бояться спугнуть противника. Подкреплений ему взять неоткуда. Только то, что есть: два крейсера, четыре или пять эсминцев. С авиацией у немцев сейчас большие проблемы: и потери над сушей в попытках хоть как-то помешать нашему наступлению, прикрыть свои войска при нашем превосходстве в воздухе, и запас горючего они давно не пополняли, нашими стараниями, и день сейчас короткий. Лодки их ближние мы выбили, вот с тех позиций, на карте отмеченных, они могут подойти — если получат заранее приказ, если нас прежде обнаружат. Тогда придется поработать снова нам и «Куйбышеву» с «Урицким». Нашу группу обнаружить не могли — связь в штаб пойдет в режиме сжатия, нет еще такого в это время, хотя появится вот-вот, точно помню, что фрицевские лодки уже применяли в сорок четвертом. А наша связь с эсминцами — только УКВ и малой мощности, на берегу услышать не должны.

Саныч, выводи нас вот в эту точку. Изобату двести не переходить. Ход скрытный, девять. Петрович, пока за меня. Ну а я четыре часа все ж сосну, чтобы на свежую голову. Если что, будите.

Генерал Дитль.

Штаб Двадцатой немецкой армии.

Это катастрофа. Как такое возможно?!

По нашим оценкам, у русских было совершенно недостаточно сил для серьезного наступления, даже с учетом новоприбывших частей, о которых удалось узнать нашей разведке. Опираясь на подготовленную оборону и превосходство в тактике, мы были уверены в своем успехе. Пусть русские рискуют — многие у нас в штабе считали их поведение блефом, единственно направленным на то, чтобы не позволить нам снять хоть какие-то войска (особенно авиацию) под Сталинград. Страшно представить, что было бы, успей мы действительно что-то туда отправить!

Проблемы со снабжением и с удачными русскими диверсиями в нашем тылу были неприятными, но не более того. Хотя трудности с горючим начались еще в начале ноября. Но конвой должен был прийти через неделю, и мы не придали этому факту должного значения. А надо было бить тревогу, черт возьми! Особенно если бы удалось предвидеть этот идиотский приказ — вывезти в порт Киркенес еще двести тонн концентрата с никелевых рудников! И это когда не хватает топлива везти на фронт боеприпасы… Я начинаю думать, что группенфюрер Рудински был прав с его маниакально упорными поисками мифического «русского шпиона». Как иначе объяснить, что русские буквально в первый же день с невероятной меткостью прицельно накрыли все наши важные объекты в прифронтовой полосе — штабы, склады, даже госпиталь? Стреляли и бомбили, точно зная расположение. В результате мы потеряли больше половины всех запасов, выданных в войска. И что еще хуже, потеряли управление войсками.